и не плачут; это неправильно, потому что слезы, не находя выхода, застывают у них внутри, ожесточая сердце.

Однако Тисту был странным ребенком и отказывался мириться с горем, не прикоснувшись к нему своими зелеными пальчиками.

Вытерев слезы, он постарался немного привести в порядок свои мысли.

«На небе или в земле?» — мысленно повторял он.

Тисту рассудил, что лучше начать с того, что находится ближе. На следующий день после обеда он вышел из сада и побежал на кладбище, расположенное на склоне холма. Кладбище оказалось красивым, густо усаженным деревьями и совсем не унылым.

«Прямо как какое-то пламя ночи, горящее днем», — подумал он, глядя на стройные черные кипарисы.

Он увидел со спины садовника, приводившего в порядок аллею. На мгновение у него появилась безумная надежда… Но тут садовник обернулся, и оказалось, что это обыкновенный кладбищенский садовник, совсем не похожий на того, кого искал Тисту.

— Извините, сударь, вы не знаете случайно, где можно найти господина Светоуса?

— Третья аллея направо, — ответил садовник, не переставая работать граблями.

«Значит, все-таки здесь…» — подумал Тисту.

Он пошел мимо могил в указанном направлении и остановился перед самой последней из них, совсем еще свежей. На каменной плите можно было прочитать такую вот, придуманную школьным учителем, надпись:

Здесь Светоус покоится,

Садовник безупречный.

Поплачь, прохожий: он был

Цветов друг сердечный.

И Тисту принялся за работу. «Светоусу никак не устоять перед великолепным пионом, — размышлял он. — У него непременно появится желание поговорить с ним». Он погрузил палец в мягкую землю и стал ждать. Вскоре сквозь почву пробился зеленый стебель, вытянулся вверх, и появившийся на нем тяжелый, словно кочан капусты, цветок склонил свою голову к надписи. Однако плита не пошевелилась.

«Может быть, лучше подействует аромат… — пришло в голову мальчику. — У Светоуса над его большими усами был такой чувствительный нос». И Тисту тут же вырастил гиацинты, гвоздики, сирень, мимозы и туберозы. Из них вокруг могилы за несколько минут образовалась целая роща. Но могила так и осталась могилой.

«А если взять такой цветок, какого он еще никогда не видел, — продолжал размышлять Тисту. — От любопытства можно проснуться, даже когда очень-очень устанешь».

Однако смерть оставляет загадки без внимания. Она сама любит их задавать.

В течение целого часа Тисту проявлял чудеса изобретательности, создавая невиданные растения. Так он придумал цветок-бабочку с двумя пестиками в форме усиков и двумя крылоподобными лепестками, которые начинали трепетать от малейшего движения воздуха. Только все было напрасно.

Уходя с перепачканными руками и поникшей головой, он оставил позади себя самую удивительную могилу, какая только может быть на кладбище, а вот Светоус так и не ответил на его призывы.

Тисту пересек луг и приблизился к Гимнастику.

— Знаешь, Гимнастик…

— Знаю, Тисту, — ответил пони. — Ты обнаружил, что смерть является единственным злом, против которого цветы бессильны.

Ну а поскольку пони был философом, то он добавил:

— Поэтому люди, стараясь навредить друг другу, — чем они, собственно, и занимаются большую часть своего времени — поступают очень глупо.

А Тисту стоял рядом, задрав голову к небу, смотрел на облака и о чем-то размышлял.

Глава 20,

в которой становится известно, кем был Тисту

Уже несколько дней она присутствовала во всех его мыслях и во всех его делах. Кто это, она? Лестница.

— Тисту занялся сооружением лестницы, — стали говорить в Прицелесе. — Что ж, пусть поиграет немного.

Но никто ничего не знал про эту лестницу. Куда он собирался ее поставить? Зачем? Почему он делает лестницу, а, скажем, не башню и не разукрашенную цветами беседку?

На вопросы Тисту отвечал уклончиво.

— Просто мне захотелось сделать лестницу, вот я ее и делаю.

Он выбрал для нее место как раз в середине луга.

Обычно изготовлением лестниц занимаются плотники. Но Тисту не стал использовать ни досок, ни бревен.

Он начал с того, что, как можно шире расставив руки, сделал своими пальчиками глубокие лунки в земле.

— Важно, чтобы у этой лестницы были прочные корни, — объяснил он Гимнастику, с интересом наблюдавшему за его работой.

И вот через некоторое время там выросли два красивых дерева с густыми ветвями и высокими стволами. Не прошло и недели, как они достигли тридцатиметровой высоты. Каждое утро Тисту, следуя заветам Светоуса, обращался к ним с небольшой речью. И этот метод дал прекрасные результаты.

Деревья отличались редкими свойствами: по своему изяществу стволы напоминали итальянские тополя, но древесина у них оказалась прочной, как у тиса и самшита. Листья получились узорчатыми, как у дуба, а плоды торчали вверх в виде маленьких конусов, похожих на еловые шишки.

Однако, когда деревья выросли больше, чем на шестьдесят метров, узорчатые листья уступили место голубоватым иголкам, а потом на них появились еще и бархатистые почки, которые позволили Каролюсу высказать мнение, что эти деревья принадлежат к известной в его стране породе, называемой рябиной.

— Да какая же это, скажите мне на милость, рябина? — громко выразила свое несогласие кухарка Амелия. — Да разве вы не видите, какие там появились гроздья белых душистых цветов.

— Это же акация, я вас уверяю, а уж я-то знаю, что говорю, потому что эти самые цветы добавляют для запаха и вкуса в оладьи.

Хотя на самом деле и Амелия, и Каролюс были одновременно, каждый по-своему, и правы, и не правы. Каждый, кто видел эти деревья, признавал в них ту породу, которую любил больше всего. Эти деревья не имели названия.

Вскоре высота этих деревьев перевалила за сто метров, и в туманные дни их верхушки скрывались из виду.

Вы, наверное, скажете, что два дерева, даже очень высоких, — это еще не лестница.

Однако как раз в этот момент на деревьях появилась глициния, особая разновидность глицинии, к тому же весьма основательно скрещенной с хмелем. Она обладала необычным свойством расти в строго горизонтальном направлении между двумя деревьями. Хорошо закрепившись на одном из стволов, она устремлялась к другому, обхватывала его, трижды обвивалась вокруг него, делала на нем узел из собственного стебля, затем поднималась чуть выше и проделывала то же самое, двигаясь в обратном направлении. Так образовались перекладины лестницы.

А потом глициния зацвела, и это было вообще великолепное зрелище. Казалось, что с неба на землю низвергается самый настоящий серебряный водопад.

— Если Светоус и вправду находится там, наверху, как меня все постоянно уверяют, то он, конечно же, воспользуется этой лестницей, чтобы спуститься к нам, хотя бы на очень короткое время, — поделился с Гимнастиком своими надеждами