Он прижался лбом к ее лбу.

— От всей души обещаю. А раз дал обещание — надо держать. — Он ласково улыбнулся. — Но знаешь, это обещание выполнить будет нетрудно.

Льющийся с лазурного неба солнечный свет позолотил островерхие гранитные пики. Вода в горном озере сверкала, как драгоценный камень, а теплый летний ветерок подернул ее поверхность рябью.

Почти три лета пронеслись с той роковой ночи на башне, но настоящее исцеление началось только этим вечером.

Сабрина сидела на одеяле в тени большого камня и, улыбаясь, наблюдала, как Иен гонялся за дочерью по поляне. Вот он догнал ее, и округа огласилась радостным визгом, когда сильные руки подняли девочку в воздух.

Отец и дочь направились к ней, и Сабрина почувствовала себя счастливой, когда увидела, как крохотные ручонки легли на темные щеки мужа.

— Поцелуй меня, папа! — попросила девочка.

— А почему я должен тебя целовать? — подтрунивал над дочерью Иен. — Только потому, что ты такая славная малышка?

Звонкий смех звенел не смолкая.

— Потому что я твоя такая славная малышка, — пролепетала Элизабет.

— Ты неотразима, крошка, как твоя мама! — воскликнул Иен и с этими словами громко чмокнул дочку в самый рот. Девочка засмеялась и опять подставила губы. И Иен снова поцеловал ее и усадил на одеяло рядом с маленьким братиком.

Мальчик уперся пухлыми ладошками в землю, приподнялся и улыбнулся сестре. Встал на четвереньки, но тут его подвели подогнувшиеся колени, и он покатился на бок.

— Я хочу сестричку! — заявила Элизабет и посмотрела на отца изумрудно-зелеными глазами.

— Неужели? — Иен взял ее на руки и усадил на колени. — А вздремнуть не хочешь?

Девочка захныкала, но, как и ожидала Сабрина, внезапно умолкла. Длинные черные кудри струились по ладони отца. Она внимательно посмотрела Иену в глаза.

. — А если я вздремну, то, когда проснусь, сестренка уже будет здесь?

— Нет, милая, — ухмыльнулся Иен, — не так быстро. Боюсь, в этом деле мне потребуется мамина помощь.

Элизабет забила в пухлые ладошки.

— Мама! Мама! Ты поможешь папе?

Губы Сабрины озарила улыбка. Она была не из тех мам, которые могли устоять перед такой просьбой. Взгляды мужа и жены встретились. Глаза Иена весело заблестели, черная бровь озорно изогнулась. У Сабрины порозовели щеки — взгляд мужа не оставлял никаких сомнений в его намерениях. Он рассматривал ее лицо, и отсвет страсти возбуждал ее от макушки до пят. Нет, она не станет возражать — ни за что. Наоборот, от одной мысли о том, что должно произойти, Сабрину бросало в дрожь.

— Что ж, возможно, и соглашусь. — Она погрозила пальцем дочери. — Только ты должна поспать. А мы с папой посмотрим, что можно сделать.

Такой ответ вполне удовлетворил Элизабет. Она вывернулась из объятий отца, примостилась рядом и вскоре крепко уснула. Иен пожирал жену откровенно алчным взглядом, но в этот момент сын издал негодующий вопль и повернул к матери сморщенное недовольное личико.

Иен тут же подхватил капризничающего ребенка.

— Понимаю, чего тебе хочется, — со вздохом проговорил он.

— И должен признаться, немало тебе завидую.

Сабрина, поняв, что сынишка голоден, уже обнажила грудь. Иен опустился на колени и протянул ребенка ей. Младенец, не теряя времени, повернул голову и приступил к трапезе. При виде его нетерпения Иен захохотал и, наклонившись, поцеловал в темя, затем слегка подвинулся и припал губами к нежной плоти цвета слоновой кости, которая питала его наследника. Сабрина затаила дыхание и погрузила пальцы в длинные черные кудри.

Они не сказали ни единого слова, да слова и не были нужны. Иен лег рядом. В эту минуту оба чувствовали себя счастливыми, радовались миру и друг другу.

Ребенок шумно сосал грудь. Сабрина провела кончиком пальца по изогнутой темной брови Иена и невольно вспомнила, как их сын появился на свет. Стояла снежная, вьюжная зима, и по мере того как нарастала боль, Сабрина все больше сожалела, что ребенок для прихода в мир выбрал такую ветреную ночь.

Принимала сына снова повитуха Мередит, помогали ей Эдна и возвратившаяся в замок Мак-Грегоров Мэри. И опять Мередит не могла поверить, что отец ребенка останется в комнате до конца родов. Но именно Иен вручил Сабрине сына, и на его губах играла горделивейшая из улыбок.

— Посмотри, дорогая! — рассмеялся он. — Посмотри, что мы сотворили!

— Вижу, — проговорила она, чувствуя, что вот-вот то ли расплачется, то ли рассмеется. — Крошечного принца.

Вдвоем они посчитали пальчики на руках и ногах мальчика и заключили, что никогда еще не рождалось такого красивого малыша. И уже позже, в объятиях мужа, Сабрина встрепенулась и подняла голову.

— Как мы назовем нашего сына, Иен? Мак-Грегор долго молчал. Смуглая ладонь, сильная и бесконечно нежная, поглаживала новорожденного. Но вот он сказал то, что Сабрина никак не ожидала от него услышать: — Давай назовем его Джеми.

Жена застыла, в горле защипало. Она коснулась его рукава.

— Но я думала… Иен, я считала… — Сабрина никак не могла подобрать слов. — Но почему? — наконец спросила она.

— Все очень просто. Джеми подарил мне жизнь, хотя мог бы легко ее отнять. Этот долг я оплатить не смогу… и все же… ведь я всем ему обязан. Так что наречь в его честь своего сына — такая малость. — Иен улыбнулся. — Сын будет носить имя честного человека, человека несгибаемых убеждений… конечно, если это доставит тебе радость.

Сабрина накрыла его руку своей, и их пальцы переплелись. Ее сердце исходило кровью, глаза — слезами.

— Это меня сильно порадует. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Сын будет носить имя человека чести, но что такое честь и порядочность, он узнает от своего отца.

Иен поднес ее пальцы к губам.

— Значит, решено — Джеми, — прошептал он. Сердце Сабрины наполнилось такой нежностью, что она испугалась, как бы оно вот-вот не разорвалось. Женщина была убеждена, что сильнее любить нельзя.

Но она ошибалась: ее любовь с каждым днем, с каждым часом становилась все крепче, и Сабрина поняла, что так будет продолжаться всегда.

Вот так они назвали своего сына Джеми.

Не прошло и месяца, как в замке Мак-Грегоров появился отец Сабрины. С тех пор как дочь вышла замуж за Иена, она видела Дункана Кинкейда всего лишь раз — он приезжал, когда Элизабет не было и годика. Хотя они по-прежнему были далеки друг от друга, Сабрина продолжала любить отца.

После рождения Элизабет она несколько раз по разным поводам писала Дункану, но не раскрыла обстоятельств смерти Маргарет, и отец верил, что его старшая дочь утонула в тот давний день в Данлеви. Сабрина решила, что так будет лучше, и Иен с ней согласился.