- Господь меня не оставляет своей заботой, - сказал он, - ибо я вседневно тружусь в поте лица. Вкалываю по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки. Я не молю Господа наполнить мои карманы, я молю Его благословить труд мой! - Излив свое негодование, он немного смягчился. - Ты, кажется, не понимаешь, - сказал он. - Сейчас объясню. На самом деле все очень просто…

Я сказал, что объяснения меня не волнуют. Все, что меня сейчас интересует, одолжит он мне пять долларов или нет?

- Конечно, нет, Генри, если ты так ставишь вопрос. Сна-чала тебе надо научиться уповать на волю Господню.

- А пошел ты… - оборвал его я.

- Генри, ты погряз в грехе и невежестве! - В попытке умиротворения он схватил меня за руку. Я отбросил его руку. Молча мы шли по улице. Спустя некоторое время, стараясь говорить как можно мягче, он снова завелся: - Я знаю, каяться трудно. Сам был грешником. Но я боролся и денно и нощно. И наконец, Генри, Господь указал мне путь. Господь научил меня молиться. И я проводил в молитве, Генри, дни и ночи. Я молился, даже разговаривая с клиентами. И Господь внял моим молитвам. Да, в неистощимой милости своей Он простил меня. Он принял меня в лоно Свое. Слушай, Генри… за прошлый год я заработал жалкие полторы тысячи. В этом году - а он еще не кончился - я уже заработал больше десяти тысяч долларов. Вот и доказательство, Генри! Опрокинуть такую логику даже атеисту не под силу!

Против желания я развеселился! Пусть вешает лапшу на уши, я послушаю. Пусть попробует обратить меня! Может, это обойдется ему не в пять баксов, а в десять?

- Ты ведь не голодаешь, а, Генри? - неожиданно спросил он. - Если ты недоедаешь, мы остановимся где-нибудь и заморим червячка. Может, Господь хочет свести нас именно таким образом?

Я сказал ему, что еще не дошел до того, чтобы свалиться на мостовую от истощения. Но то, как я это сказал, подразумевало, что такую возможность я не исключаю.

- Это хорошо, - сказал Лютер со своей привычной бесчувственностью. - Гораздо нужнее пищи плотской пища духовная. Имея ее, можно и без еды обойтись. Помни: Господь радеет обо всех, даже о грешниках. Он ниспосылает пропитание малым сим, птичкам небесным… Ты не совсем забыл заповеди Христовы? Знаю, родители посылали тебя в воскресную школу… тебе дали хорошее образование. Господь пребывает с тобой ежечасно, Генри…

«Господи Иисусе, - сказал я про себя, - сколько это будет продолжаться?»

- Надеюсь, ты помнишь послания апостола Павла? - продолжал он. Поскольку на лице у меня не шевельнулся ни один мускул, он нырнул в свой внутренний нагрудный карман и эксгумировал из него весьма потрепанное Евангелие. Остановившись, начал листать страницы.

- Не трудись, заметил я, - скажи как помнишь! Я спешу.

- Ничего, ничего, - сказал он, - мы во времени Господнем. Важнее слова Писания нет ничего. Помни, Генри, Господь - наш утешитель.

- Но что, если Господь не слышит нашей молитвы? - возразил я - скорее для того, чтобы отвлечь его от посланий святого Павла, нежели из желания узнать ответ.

- Господь всегда слышит того, кто к Нему взывает, - сказал Лютер. - Наверное, не с первого и не со второго раза, но слышит. Подчас Ему бывает угодно подвергнуть нас испытанию. Проверить, сколь крепка наша вера, наша любовь, наша набожность. А так было бы слишком просто: попросил о чем-нибудь - и подставляй подол!

- Не знаю, - отозвался я. - А почему бы и нет? Бог-то - Он ведь всемогущ, верно?

- В разумных пределах, Генри. По нашим заслугам. Нас наказывает не Господь, а мы сами. Сердце Господне всегда открыто тому, кто Его взыскует. Но только взыскует по-настоящему. Дойдешь до края, и тут-то Господь явит свою милость.

- Ну, я сейчас как раз дошел до края, - сказал я. - Честно, Лютер, мне до смерти нужны деньги. Если что-нибудь не подвернется, нас через день или два сгонят с квартиры.

Странно, но и последнее обстоятельство ничуть не поколебало Лютера. Он, наверное, столь глубоко вник в промысел Господень, что простое выселение из квартиры считал ничтожнейшим из пустяков. Такова, надо полагать, воля Господня. Кто знает, может, это всего лишь испытание перед чем-то благим?

- Не важно, Генри, - пылко продолжал он, - не важно, где ты обретешь Господа. На улице можно обрести Его так же легко, как дома. Господь везде приютит тебя. Он радеет о бездомных так же, как обо всех прочих. Он вездесущ. Нет, Генри, на твоем месте я бы пошел домой и молился, чтобы Он указал мне путь. Что Бог ни делает, все к лучшему. Мы коснеем в довольстве и подчас забываем, кто ниспосылает нам благо. Иди домой, встань на колени и помолись Господу с открытым сердцем. Проси, чтобы Он дал тебе работу! Проси, чтобы Он благословил тебя служить ему. Ибо сказано: «Служи Господу и соблюдай Его заповеди!» Именно этим теперь, после того как увидел свет, я и занимаюсь. И Господь вознаграждает меня обильно, как я тебе уже объяснял…

- Но послушай, Лютер, если Господь действительно так к тебе милостив, как ты говоришь ты вполне можешь поделиться со мной крохой Его щедрости. В конце концов, пять долларов - не такое богатство.

- Я мог бы это сделать, Генри, конечно, мог бы - будь я уверен, что поступаю правильно. Но теперь ты - в руках Господа. Он о тебе порадеет.

- Но как ты мог бы помешать Его промыслу, дав мне пять баксов? - настаивал я. Мне все это уже стало надоедать.

- Пути Господни неисповедимы, - торжественно сказал Лютер. - Может, завтра утром Он укажет тебе новую работу.

- Да не нужна мне работа, черт побери! У меня есть собственная. Мне нужны пять баксов, всего-то.

- Наверное, и они будут тебе ниспосланы, - сказал Лютер. - Надо только верить. Без веры даже то малое, что

У тебя есть, будет у тебя отнято.

- Но у меня ничего нет! - запротестовал я. - Ни черта нет! Ты понимаешь? Господь ничего не может отнять у меня, потому что у меня нечего отнимать. Сообрази хоть это!

- Он может отнять у тебя здоровье. Он может отнять у тебя жену, Он может отнять у тебя способность двигать рука-ми и ногами!

- Ну и сволочь же Он будет тогда!

- Господь послал Иову жестокие испытания, ты об этом забыл? Он также воскресил Лазаря из мертвых. Господь дает, и Господь отнимает.

- Похоже на игру в одни ворота.

- Только потому, что ты опутан невежеством и безрассудством, - сказал Лютер. - Господь припас свой урок для каждого. Ты должен научиться смирению.

- Если бы мне хоть чуточку повезло, - не унимался я, - тогда, может, я и поучился бы. Но как может учиться смирению человек, которому сломали хребет?

Этот довод Лютер игнорировал полностью. Возвращая Евангелие во внутренний карман пиджака, он одновременно вынул из него несколько страховых бланков и помахал ими перед моим лицом.

- Что?- Я чуть не забился в истерике. - Уж не предлагаешь ли ты мне купить страховой полис?