ее ноги. Мурад. Неужели, следователь сказал правду? Но зачем ему врать?

- Тогда, - опять произносит Полина и я поднимаю взгляд на нее, - там было не мое, Тагир. Не мое… я не знаю, как оно там оказалось… но не мое…

А потом закрывает лицо руками и всхлипывает. Ее прорывает и она больше не в силах сдержать слезы. Полина плачет. Я обнимаю ее за плечи и прижимаю к себе, но она отстраняется.

- Нет, Тагир. Пусти.

А я просто подхватываю ее на руки и несу в комнату. Полина пытается вырываться, просит отпустить ее, но я приношу и кладу ее на кровать, накрываю одеялом.

Мне хочется прижать ее к себе и успокоить, но я должен все выяснить. Поэтому, поцеловав ее в лоб, выхожу из комнаты. Возвращаюсь на кухню и звоню в свою охрану. Прошу их выслать мне записи с камер за тот день, когда все это произошло. Нервно стучу ножом по столу в ожидании и прислушиваюсь. Но тишина. Полина успокоилась.

Спустя несколько минут приходит сообщение. Не знаю, что я испытываю, пока грузится запись. Понимаю, что мысленно я уже принял то, что увижу сейчас. Почему-то у меня нет сомнений. Но я должен удостовериться.

Молча, внимательно слежу за передвижениями в моем доме. Полина, горничная, охрана. И Мурад. Вот и он.

Смотрю на экран телефона и крепче сжимаю в ладони нож. Лезвие. В конце концов, оно врезается в кожу и вот уже теплые капли крови стекают по ладони. Но я не обращаю на это внимания.

Внутри все переворачивается.

Сука.

Это правда.

Если это правда, то и следователь не врал.

Отбрасываю окровавленный нож и со всей силы бью порезанной ладонью по столу. Красное пятно тут же расползается по белоснежной поверхности.

Отбрасываю телефон и зажмуриваюсь.

Мурад. Сука. Это был он. Неужели, все эти годы это был он? Он подставлял меня все эти годы? Выбирал получателей новой партии машин, а это все было не просто так. Не обычные поставки.

Как пережить это? Как пережить предательство единственного близкого человека? Я ведь верил ему… я поверил ему, а не…

Полина.

Хватаю полотенце и обматываю ладонь, чтобы остановить кровь. Встаю так, что стул отлетает к стене.

Я иду к Полине.

На кровати ее нет. Ищу взглядом. Полина сидит на полу, поджав колени и закрыв голову руками. Судя по вздрагивающим плечам, она плачет.

Я подхожу к ней и сажусь рядом. Плечом касаюсь ее плеча. Кладу руки на колени и опускаю голову.

Заметив меня, она замирает.

- Полин, - я стараюсь говорить спокойно, хотя сердце того и гляди выпрыгнет из груди от волнения. – Давай поговорим. Не закрывайся от меня.

Поворачиваюсь к ней. Она все еще закрыта. Молчит. Я не вижу ее лица. Но хотя бы не пытается убежать.

- Полина, прости меня, - произношу я. Молчит. Но слушает. Не перебивает. – Прости. Я допустил много ошибок. Наверное, слишком много, чтобы простить. Но ты должна это сделать. Должна.

Опять тишина.

- Потому что я никуда не отпущу тебя. Потому что ты нужна мне. Потому что мы должны быть вместе. Ты и я. Мы столько пережили. Вместе пережили, Полина. И ты… ты ведь не просто так дала показания? Это что-то значит для тебя? Полина? – опять смотрю на нее, но она все еще закрыта от меня своими руками.

Я аккуратно беру ее за запястья и отвожу руки. Она отворачивается. Тогда я приподнимаю ее и сажаю себе на колени.

- Полина, - зову ее. – Посмотри на меня. Полина?

Но нет, она так и отворачивается.

Лбом утыкаюсь ей в грудь.

- Полина, прости. Я никогда ни у кого не просил прощения. Никогда. Потому что не считал нужным. Но сейчас. Я виноват. Я знаю. Больше всего я ненавижу себя за то, что отдал тебя тогда.

После этих слов она опять закрывает лицо руками и пытается слезть с меня, но я удерживаю ее. Тогда она начинает колотить меня своими ладошками, но я терплю. Только крепче держу ее.

Нет. Я не отпущу ее больше.

- Ты… - наконец, я слышу ее голос, - ты продал меня… - всхлип. – Продал! Продал! – и опять удары по плечам. – За что, Тагир? Что я тебе сделала?

Пальцами стягивает рубашку у меня на плечах и смотрит на меня заплаканными глазами.

А я… я собираю последние силы, чтобы вытерпеть это. Выдержать этот взгляд.

- Я знаю, Полина! Я не должен был! Не должен! Но в моей жизни никогда не было любви. Не было светлых чувств. Только ненависть. Только месть. Я не знал, что могу чувствовать что-то другое, кроме этих двух чувств. Не знал! И я… я испугался тогда, - как не больно это признавать, но я произношу это вслух. – Ты перевернула все во мне! Все! Слышишь, Полина?! Я знаю. Это прозвучит как оправдание, но я… я искал тебя! Я хотел вернуть тебя. Хотел! Я готов был убить себя. И лишь то, что я должен был найти тебя, останавливало меня! Это правда, Полина!

Я чувствую, как слезы душат меня. И не могут выйти. Я не плачу. Никогда не плачу.

- Все, о чем я могу просить тебя сейчас, - прости… Прости меня… Ты сможешь. Я знаю. Ты сильная. Ты столько выдержала. Я думал, ты маленькая и слабая девчонка, но ты… Я не смогу без тебя, Полина.

Беру ее лицо в руки и пытаюсь поцеловать, но она все еще продолжает крутить головой, не давая мне сделать это. Я хочу поцеловать ее в губы. Опять ощутить ее вкус. Вспомнить его. И напомнить ей. Она ведь тоже помнит. Все помнит. Поэтому и такие эмоции.

Если бы ей было все равно, она вела бы себя иначе.

Я, все-таки, впиваюсь в ее губы, но она все еще пытается оттолкнуть меня. Я веду руку вниз, на шею и обхватываю горло майки. И одним резким движением разрываю ее.

Полина громко охает, а я ладонью накрываю ее грудь.

- Прости меня, девочка, - шепчу ей в губы. – Полин. Не смогу я без тебя. Не смогу…

Губами веду вниз, быстро опускаюсь к груди и ртом обхватываю сосок. Полина громко вздыхает и я чувствую ее пальцы у себя в волосах. Вцепляется в них.

Ладонями обхватываю ее за задницу и придвигаю ближе. Прямо на член, который так и рвется наружу.