— Так ты всё же знала о проклятии? — тем временем поразилась я, памятуя о том, что ничего подобного в доставшейся от неё памяти не находила.

— Не так давно узнала, — вздохнула она.

— От кого? — опешила я от такой новости.

— Не от кого, а откуда, — поправила она меня. — В комнате твоих родителей нашла дневник твоей матери. Кстати! Ну-ка идём. Покажу.

И опять меня куда-то тащат. Ну, вернее, не куда-то, а во вполне понятном и ранее озвученном направлении. Но всё же как-то слишком активно всё происходит…

— Вот, видишь? — говорит она, указывая в сторону родительской кровати.

Смотрю, и ничего не вижу. То есть вижу широкую двуспальную кровать два на два метра, бархатное тёмно-бордовое покрывало, россыпь декоративных подушечек в изголовье, и… Всё.

— Куда смотреть-то? — уточняю.

— Значит, ничего особенного не замечаешь? — как-то неожиданно радостно интересуется сестра.

— А должна? — несколько обиженно переспрашиваю я, решив, что надо мной нелепо подшутили.

— Вот же она! — отпустив, наконец, мою руку, Катриона сделала несколько шагов вперёд, наклонилась к краю кровати, будто собираясь что-то оттуда взять, и…

Прямо-таки фокус какой-то! В её руке из ниоткуда появилась увесистая и основательно потрёпанная от времени тетрадь.

— Странно, что я ничего такого не видела. Ни сейчас, ни прежде не находила…

— Не мудрено, у тебя магии не было, а он был скрыт именно с её помощью. Но дело даже не в ней! Это же значит… — как-то излишне эмоционально воскликнула она, и вдруг умолкла на полуслове.

— Что?

— Лиза говорила, что твои родители умерли, как и мои, но это не так. Как минимум, мама твоя ещё жива.

Мама? А я думала, отец… Ну, надеялась, конечно, что и мама каким-то чудом уцелела. Но надежды — это одно, а Катриона говорит с такой уверенностью…

— С чего ты взяла?

— Этот дневник. Там… В нём… Точнее, на него наложено условие. Ты бы обнаружила его сама только после смерти матери. Смотри.

Она кладёт тетрадь на кровать и та вновь исчезает.

— Видишь? — уточнила Катриона.

На что я лишь отрицательно головой покачала.

— Если не видишь до сих пор, значит, она жива.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Ты не рада? — удивилась девушка.

Я? Я в шоке просто и слов у меня нет, одни эмоции. Мама жива! Но где её искать? Если Николас реально окажется моим отцом, то возможно он искал способ вернуть её? Но он же после возвращения на Раментайль терял магию. Обычно это происходит после смерти жены. Эх… Расспросить бы его обо всем! Но… Где он, а где я?

Обо всех этих мыслях я рассказала сестре.

— Ты же как-то в прошлый раз сумела вернуться. А сейчас вот вообще умудрилась даже со мной пересечься, что, как я понимаю, было просто невозможно выполнить.

— В прошлый раз всё вышло случайно, и повторять такое осознанно сродни самоубийству. А сейчас…

И тут до меня дошло… Вспомнились условия моего возвращения на Землю. Полюбить и выйти замуж. И ведь вышла. В смысле — замуж. И стоило осознать, что действительно люблю, как… Упс, здравствуй родительский дом. Вот только на кой он мне, этот дом теперь, когда я узнала, какой может быть моя жизнь там, рядом с Славиэлем, с магией…

Этими мыслями я тоже поделилась с Катрионой. К тому моменту мы уже вновь сидели на кухне. Я прижимала к груди мамин дневник, боясь его выпустить из рук — вдруг опять исчезнет, и я не узнаю, что в нём написано. Катриона тем временем суетится, заваривая нам кофе. Ммм… Какой аромат!

Слово за слово, мы проболтали до утра. И да, мне безумно хотелось прочесть мамин дневник, но и встреча с Катрионой представляла собой немаловажное событие. Сейчас я здесь, а что будет завтра? Увидимся ли ещё когда-нибудь? Вот и болтаем. Она при этом суетится, норовя угостить меня чем-нибудь чисто земным, а я по-прежнему прижимаю к груди мамин дневник и слушаю, слушаю, слушаю, порой и сама что-то рассказывая или отвечая на вопросы.

Нам так хотелось побольше узнать друг о друге, так много рассказать. А главное, появилось ощущение, что вдвоём мы можем горы свернуть. И родителей моих обязательно найдём, и дорогу обратно на Раментайль для меня отыщем.

Сама же Катриона назад не рвалась. Её больше устраивал этот мир с его устоями, да и Леонид в качестве спутника жизни импонировал ей намного больше Леонеля. К тому же она опасалась, что если мы продолжим жить в одном мире, то некогда обманутое нашими матерями проклятие вновь обретёт силу, а умирать ни ей, ни мне не хотелось. Да, там, на Раментайле у неё остались незавершённые дела, но Катриона искренне надеялась найти способ посещать родной мир в качестве гостя. А уж вместе мы справимся со всеми проблемами.

Но это потом. А сейчас, надо было как-то вернуть меня обратно. К любимому мужу, который наверняка там с ума сходит.

Однако всё это лишь досужие мысли, а на практике, мы даже не дошли до вопроса возвращения меня любимой на Раментайль. Ну, в теории обмолвились, конечно, и тут же перескочили на другую тему.

Обустроилась Катриона неплохо. Однако, на мой взгляд, её выбор профессии был странноват. Я бы поняла, подайся она в медицину. Ведь при наличии магии можно хотя бы помочь истинно страждущим, не говоря уж о попытках создать нечто особо выдающееся.

Но нет, сестра выбрала криминалистику! И это при изначально нулевом знании реалий этого мира!

— Здесь очень высокий уровень преступности, — искренне сокрушалась она. — Многие дела не раскрываются, преступники безнаказанно продолжают творить зло…

— Но как? — удивилась я. — У тебя же… Ну, вернее, у меня, образование было совершенно не связано с этим.

— Зато у меня есть магия. Считала память у нескольких человек, наиболее осведомлённых в тех или иных направлениях и… Вуаля! Прошла переквалификацию экстерном.

— Шустро ты! — искренне поразилась я.

Хотя да, магия при должном умении открывает море возможностей. Вот она и пользуется ей на благо себе и окружающим.

— Конечно же, никто мне сразу должностей не раздаёт, и громких дел не доверяет, но я не спешу. Не стоит привлекать ненужное внимание излишне шустрым карьерным ростом. Зато раскрываемость повысилась. Если замечаю что-то важное, то ненавязчиво подсказываю коллегам. Смешно, но они решили, что у меня очень развито предчувствие. Даже сами порой приходят спросить о том, о сём, но чаще прямо приглашают на место происшествия.

— Бррррр… — Меня даже передёрнуло. Словосочетание «место происшествия» прочно ассоциировалось с расчленёнкой, мозгами на стенах, морем крови и прочей мерзостью.

— Ну да, приятного мало, — верно истолковала мою реакцию сестра. — Но подумай, если не я, то кто? Здесь просто некому это сделать. Нет здесь у следователей тех способностей, которые помогали бы раскрывать преступления столь эффективно, как это могу я.