Но в этот момент на нее налетела Молли. Она сбила Фезер с ног, и обе они, сцепившись, покатились по песку.

– Беги! – крикнула мне Молли.

Я кинулся к воде. В сорока футах по течению я увидел подскакивающую на волнах голову. По крайней мере, мне так показалось, а вокруг было слишком темно, чтобы сказать наверняка. Но поскольку я не знал, где еще искать Кена, то просто бросился в воду и поплыл.

Никогда не понимал людей, которые боятся летать. Что в этом страшного? Ну, допустим, сидишь ты в брюхе гигантской стальной машины, которая, презрев закон гравитации, несет тебя по воздуху на высоте нескольких десятков тысяч футов, а машине этой уже лет двадцать, и управляет ею какой-то парень, который может оказаться бог знает кем… В принципе, да, звучит жутковато. Но лично меня всегда пугала вода. Особенно океан – безбрежный и не знающий покоя, непредсказуемый в своей свирепой мощи и совершенно равнодушный к нам, людям. А в нынешнем состоянии, когда я едва мог шевелиться от слабости, а в голове стоял непрекращающийся звон, река для меня была сродни океану.

Мне показалось, что несколько дней назад она не была такой бурной. Я надеялся, что эти перемены вызваны недавним ливнем, а не близостью порогов, ведь если дело в них – я просто насмерть расшибусь, иного не дано.

Я поплыл на середину реки, рассудив, что оттуда мне будет лучше видна голова Кена (если, конечно, я не принял за нее что-то другое), да и течение там сильнее.

Совсем скоро я убедился в своей правоте: в тридцати футах от меня действительно несся Кен. Запрокинув голову, хватая ртом воздух, он отчаянно молотил руками по воде.

И снова я потерял его из вида. Но вот он вынырнул, с большим трудом, и на сей раз его отнесло еще дальше по течению.

– Да плыви же, ты, ублюдок! – крикнул я ему, но Кен не услышал. А если бы и услышал – что толку?

Опустив голову в воду, я изо всех сил греб на середину реки, пока наконец не почувствовал, что плыву гораздо быстрее.

Голова Кена снова выскочила на поверхность. Он захлебывался и кашлял, а его руки уже почти не двигались.

Я перестал сопротивляться, решив довериться течению, и сосредоточился на том, чтобы просто держаться на воде и не спускать с Кена глаз.

Да вот только он снова исчез.

И больше уже не появлялся.

Я нырнул, и меня подхватило и закрутило внутреннее течение. Вокруг меня вихрем кружились пузыри, и ничего, кроме них, в этой непроглядной темноте я различить не мог.

Найти здесь Кена казалось совершенно невозможным. Я даже сомневался в том, что мне самому удастся выбраться из этого водоворота.

Меня окружала черно-зеленая тьма, я снова почувствовал знакомое отчаяние: здесь нет света, никогда не было и не будет. Становилось холоднее, тьма сгущалась, и снова бездонная пропасть разверзлась в моем сознании, готовая поглотить меня.

И вдруг – темное пятно.

Прямо передо мной, в кромешной темноте чернело еще более темное пятно.

Меня вынесло на участок, где река делала поворот. Лунного света здесь было больше, и теперь я хорошо видел очертания человеческой фигуры. Я бросился к ней. Воздуха в легких почти не осталось, но если вынырнуть – потом я уже ничего не увижу. А сейчас Кен всего в десяти футах.

Его быстро несло вниз по течению. Руки у него были подняты, ноги вытянуты вперед, глаза распахнуты. Рот он изо всех сил старался держать закрытым.

Я подплыл к нему и обхватил сзади за грудь. Я очень надеялся хоть на какую-то помощь с его стороны, но Кен, к этому моменту уже открывший рот, навряд ли даже понимал, что я рядом.

Гребя одной рукой и судорожно работая ногами, я вдруг ощутил удар – одна нога во что-то врезалась. И я даже не сомневался, что это чудовище со щупальцами из того бассейна наверху. Между рекой и бассейном наверняка есть какое-то сообщение, туннель, по которому эта тварь попала в реку, а теперь она здесь, затаилась и ждет удобного случая, чтобы уволочь нас с собой в черную глубину.

Но тут под моей второй ногой оказалось что-то скользкое, и я понял, что это камни, – мои ноги касались дна.

Мои легкие были готовы взорваться, в ушах пронзительно звенело, причем все громче и громче, однако я упрямо отталкивался ногами от камней, двигаясь по направлению к берегу, и вот наконец моя голова вынырнула из воды.

Кен кашлял и хаотично размахивал руками, но главное – он был жив. А я все шел и шел спиной вперед, таща Кена за собой, как вдруг понял, что большая часть моего тела уже над, а не под водой. Еще немного – и мы с Кеном рухнули на каменистый берег.

Я принялся с силой давить Кену на грудь, пока из его рта не хлынула струя воды. Он снова закашлялся, и я кашлял вместе с ним, опасаясь, как бы не выкашлять легкие.

Когда кашель прекратился, мы еще некоторое время тяжело дышали, приходя в себя.

– Спасибо, Нолан.

– Всегда пожа… Вот черт!

– Что?

– Молли!

Поскольку на этот раз мы двигались против течения, я толкал Кена перед собой, чтобы его не снесло. Мы держались недалеко от берега, хватаясь за все выступы и булыжники, которые попадались нам на пути, за коротенькие толстые деревца, торчащие из воды. Мы спешили изо всех сил.

И вот наконец за поворотом увидели накренившийся плот, а рядом с ним – шлюпку. Мы выбрались на берег и побежали, едва держась на подкашивающихся ногах.

– Нет! – закричал Кен.

На песке лежала женщина.

Верхом на ней сидела другая женщина. В руке у нее был нож, который она подняла, приготовившись снова вонзить его в грудь своей жертвы.

Услышав крик, женщина повернула к нам забрызганное кровью лицо, на котором лихорадочно горели огромные глаза.

– Хватит, Молли, – сказал я.

Но она все равно ударила Фезер еще раз.

Из архивов Нолана Мура

Пять дней спустя мне приснился сон.

Не буду вдаваться в подробности, поскольку, во-первых, сам их плохо помню, а во-вторых, чужие сны, как и стечение обстоятельств чужой жизни, всегда скучны. Причины и того и другого скрыты глубоко в характере самого человека, в его личной истории. Именно поэтому со стороны просто невозможно понять, почему для кого-то тот или иной сон становится настоящей сокровищницей, откуда можно черпать озарения и неожиданные выводы, на которые скуп бодрствующий разум. Поэтому расскажу вкратце. Этот сон снился мне уже третий раз подряд, и ничего удивительного в нем не было. Все-таки я весьма примитивно устроен.

Мне снилось, что я нахожусь в каком-то темном месте. Я сделал что-то ужасное, и теперь ничего уже не будет так, как прежде. Вокруг царит кромешная темнота, но я точно знаю, что стою в туннеле и у меня есть два пути – вперед или назад.