Пройдя на цыпочках по коридору, она заметила открытую дверь и осторожно заглянула в комнату. У нее перехватило дыхание, когда она увидела детскую. Светло-желтые стены были украшены изображениями очаровательных лесных животных. В углу стоял деревянный конь-качалка, повсюду были разложены куклы и другие игрушки.

Посреди комнаты стоял Джеймс спиной к двери. Он смотрел на что-то, находившееся над камином, Иззи подумала, что это и явилось предметом разговора, который она подслушала. Должно быть, картина, решила она, но с того места, где она стояла, картины не было видно.

Второй человек, очевидно, Джон, стоя на коленях на полу, собирал свои инструменты. Подняв взгляд, он заметил Изабеллу. Глаза его округлились, и он уже открыл рот, собираясь об этом сказать, но Иззи приложила палец к губам. Джон закрыл рот, кивнул и поднялся на ноги.

Взявшись одной рукой за ручку кожаного чемодана, он второй рукой подхватил небольшую лестницу, видимо, заимствованную из библиотеки.

— Я сейчас же отнесу все это на место, милорд.

Джеймс поблагодарил, не сводя глаз с того, что было над камином. Воспользовавшись шумом шагов удалявшегося Джона, Изабелла проскользнула в комнату. И тут она увидела то, что приковало к себе внимание Джеймса.

Над каминной полкой висел огромный портрет ее и Бриджет в непринужденной позе. Художник запечатлел их во время игры. Бриджет в восторге махала пухлыми маленькими ручками, глядя на Изабеллу, державшую ее на коленях. Изабелла улыбалась, с нежностью глядя на малышку.

Иззи удивилась, как ему это удалось, ведь она не позировала художнику. Но потом ей припомнилось, как Генри воспользовался набросками Оливии, чтобы заказать миниатюрные портреты для ее ожерелья. Ливви часто рисовала ее с Бриджет, когда они жили в Шотландии. Должно быть, Джеймс, попросил ее нарисовать их акварелью перед отъездом, значит, задумал это уже давно. Продуманный, тщательно разработанный сложный план, и весьма успешный, осуществленный сложным, удачливым, чутким и заботливым мужчиной.

У Иззи перехватило дыхание от избытка чувств, когда она посмотрела на свое изображение. Лицо было знакомо, она видела его каждое утро в зеркале. Но в то же время оно было совершенно другим. Возможно, она сама стала другой. Стала гораздо лучше, в этом Иззи не сомневалась. Ей пришлось усвоить довольно жестокие уроки, вынести тяжелые потрясения, но она выжила. На своем первом балу она считала, что стала взрослой, но вела себя как ребенок.

Было поучительно вспоминать то время, себя, какой она тогда была. Не то чтобы она была совсем плохой, она никому не причиняла зла. Но Иззи с досадой вспоминала, как она безрассудно добивалась желаемого, не задумываясь о последствиях. Она была твердо уверена, что поступает правильно, что точно знает, как будет лучше для других. Говорила, но не слушала, общалась с людьми, но по-настоящему их не чувствовала. Все делила на белое и черное. Не признавала никаких компромиссов.

Однако теперь она стала совсем другой, стала женщиной, матерью. Повзрослела. Она по-настоящему любила Джеймса.

Иззи прогнала его прочь в отчаянной попытке вернуть самообладание, но даже тогда она понимала, что никогда не оставит его по доброй воле. Ей просто не хотелось, чтобы Джеймс об этом догадывался.

Джеймс повернулся к ней. Лицо его было спокойно, но в нем ощущалась напряженность.

Медленно, неуверенно Изабелла приблизилась к нему. Прикусив нижнюю губу, она раздумывала, что ей делать дальше, и тут Джеймс протянул к ней руки.

С радостным возгласом Иззи бросилась в его объятия, и он крепко прижал ее к себе. Ей хотелось смеяться, у нее кружилась голова от переполнявших ее эмоций. Она изогнулась в его руках и обхватила ладонями его лицо. Пробежавшись пальцами по твердой линии его подбородка, она заглянула ему в глаза. А тут из глаз ее хлынули слезы и заструились по щекам.

Джеймс нахмурился, явно смущенный этим.

— Что с тобой? — ласково спросил он.

— Я просто хотела сказать тебе, как сильно тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

— Боже, как ты напугал меня, уехав подобным образом. Я была уверена, что ты больше не вернешься.

— Глупышка! Как я мог не вернуться? Твой брат не такой уж блестящий собеседник за обеденным столом. Я уехал только потому, что ты меня прогнала, но был очень несчастлив все это время. Надеялся, что этот портрет убедит тебя в искренности моих чувств.

— Он прекрасен, — всхлипывая, призналась Иззи.

Он меркнет по сравнению с действительностью, — прошептал Джеймс, проводя пальцем по ее щеке.

Изабелла рассмеялась сквозь слезы.

— Должна сказать, ты превзошел себя с этой детской. Боюсь, мне придется позволить Бриджет пользоваться ею — возможно, я перееду сюда.

— Твое место рядом со мной, — проворчал Джеймс. — Ты можешь переехать только в мои покои. У меня есть для тебя еще лучший подарок.

— Знаешь, тебе вовсе не нужно дарить мне подарки. Все, что мне действительно необходимо, — это ты сам. — Она прильнула к нему. — Я так сильно по тебе скучала. Даже если ты скажешь, что разобьешь мне сердце, боюсь, оно по-прежнему будет принадлежать тебе. Я твоя отныне и навсегда.

— И я твой. — Джеймс поцеловал ее в висок. — Всецело и навеки. И если твоя любовь прошла долгий путь, то и моя медленно зрела и менялась.

— О чем ты говоришь?

— В ночь твоего первого бала ты сказала мне, что за время нашего знакомства любила меня по-разному. Сначала это была любовь девочки к сказочному принцу. Затем, если я не ошибаюсь, ты любила меня как героя мечтаний молодой девушки. И наконец ты сказала мне, что любишь меня, как женщина любит мужчину, рядом с которым готова провести всю жизнь.

— Не могу поверить, что ты помнишь об этом. Я не думала, что ты вообще меня слушал.

— Бог свидетель, я пытался забыть, но это было выше моих сил.

— Я люблю тебя, — повторила Иззи, еще теснее прижимаясь к нему и подняв к нему лицо для поцелуя.

— Я тоже тебя люблю. — Он наклонился и поцеловал ее в губы, — Я всегда тебя любил.

Изабелла закатила глаза.

— Очень любезно с твоей стороны, Джеймс, сказать так, но мы оба знаем, что это неправда. Впрочем, это не имеет значения. Во всяком случае, сейчас.

— Это правда. Я долгое время не понимал, что люблю тебя. Женщины более проницательны в сердечных делах, чем мы, тупоголовые мужчины.

— Не стану спорить, — улыбнувшись, сказала Иззи.

— Вот и хорошо, потому что как ни обожаю я схватки с тобой…

— Что?!

— Если хорошенько подумать, мне нравятся не столько схватки, как их заключительная часть.

— Не смеши меня! — обиженно выпалила Иззи.

— До смешного влюблен.

Иззи фыркнула.

— Представляешь, — сказал он, — мне даже нравится, когда, ты так делаешь.