ты с Катариной? — возмутился Альварес. — Мы с ней практически помолвлены.

— С чего бы? — удивилась я, но меня никто не услышал.

— Вот именно, будете отвлекаться друг на друга и пропустите всё важное, — безапелляционно бросил теофренийский принц. — Катарина, я смотрю, вы уже пообедали, в отличие от вашей подруги. Тогда мы с вами отправляемся караулить дона Дарока первыми.

И столько в его голосе было властности, что я подскочила сразу и даже ухватилась за предложенный локоть. То, что это было неразумным решением, я поняла, как только мы вышли из столовой и он, наклонившись к моему уху, интимно прошептал:

— А теперь вы мне расскажете, Катарина, зачем вы изменяете внешность. Если, конечно, вас на самом деле зовут Катарина.

То, что принц вовсе не такой лопух, как мне недавно казалось, почему-то совсем не порадовало. Нет, конечно, у Теофрении при таком наблюдательном правителе будущее возможно не такое уж плохое, но вот вопрос: если ли теперь будущее в Теофрении у меня?

Глава 34

Главное — ни в чём не признаваться. Вот вообще ни в чём или в чём-то не слишком серьёзном. В алхимическом рецепте было указано, что Сиятельную во мне не признает никто. А изменяющими внешность уловками можно пользоваться по разным причинам. Я повернулась к Раулю и ответила недоумевающей улыбкой.

— Простите сеньор, я вас не поняла. Вы сейчас о чём?

— Хорошая попытка, Катарина.

Он улыбнулся так, словно я сказала что-то очень приятное для его мужского самолюбия. Да и вообще, со стороны мы наверняка выглядели как воркующая парочка, если не влюблённых, то на пути к этому самому светлому чувству. Вон как на меня зло уставилась Эрнандес. А ведь она наверняка караулит Диего, но в отсутствии Сиятельного согласна и на наследного принца. Или ненаследного? Разбираться в сложностях теофренийского наследования престола желания не было. Особенно в столь стрессовой обстановке. Поэтому я перестала обращать на врагиню внимание, сосредоточив его полностью на Рауле.

— Я сейчас о том, что никакой Катарины Кинтеро не существует. Во всяком случае по адресу, указанному вами при поступлении. А в вашей ауре есть следы изменения внешности. Да слабые, да нужно знать, куда смотреть. Но я знаю и вижу. Итак?

— Итак что? — спросила я, судорожно придумывая подходящую легенду.

Однако, сколько достоинств нашлось у принца! Нет ли среди них ещё возможности определять, не врёт ли собеседник? Будем исходить из худшего варианта. Тогда нужно говорить правду, но так, чтобы понять её можно было по-разному.

— Итак, кто вы такая сеньорита, и что тут делаете?

Рауль был сама доброжелательность, но я не обманывалась: хватка у него была бульдожья, не вырвусь даже с применением магии. Магии, которую я изучаю не так давно и которую Рауль знает настолько хорошо, что может даже преподавать.

— У меня проблема с опекуном, — ограничилась я полуправдой. — Зелье призвано не столько изменять внешность, сколько ауру, чтобы меня было невозможно найти поиском. Сюда я приехала учиться. И только за этим. Я удовлетворила ваше любопытство, Рауль? Надеюсь, вы не подрабатываете частным образом в розыске, возвращая в семьи сбежавших наследниц? Раз уж с троном пролетаете…

Последнее точно было лишним, но я выпалила раньше, чем подумала. Но запугивать меня — не самый хороший вариант, я злюсь и не иду на поводу у шантажистов.

— В моём шатком положении любой доход имеет значение, — усмехнулся он. — Даже разовый. Сколько предлагают за возврат вас в лоно семьи?

— Понятия не имею, — отрезала я. — Не интересовалась. Предлагаете разделить? Вы меня возвращаете, получаете деньги, потом выкрадываете, деньги мы делим. И так по кругу, пока вы не перестанете беспокоиться за свой доход.

Он рассмеялся.

— А ваша семья не разорится, Катарина?

— Такая мелочь её не разорит точно. И потом, я единственная наследница, и если мы будем с вами делить доход, то в самом плохом случае я не разорюсь, а лишь ополовиню наследство.

— Что-то мне не верится, — прищурился он. — Имея такие доходы, вы ищете в университете жениха.

— Да с чего вы это взяли? — чуть не взвыла я от незаслуженного оскорбления. — Ваш Альварес сам ко мне прилип, как банный лист к… Неважно, к чему. Главное — он прилип сам и я его никак не могу отлепить.

— А зачем вам в таком случае зелье, улучшающее внешность? Учтите, брак, заключённый при условии, что один из супругов использовал заклинания ли, зелья ли, артефакты ли, улучшающие внешность, может быть расторгнут.

Он процитировал с тоном и видом заправского законника, словно предупреждал мошенницу, только и ждущую случая кого-нибудь обмануть. От несправедливого обвинения я чуть ли не задымилась.

— Да будет вам известно, что зелье, которое я принимаю, внешность уродует, так что под ваш эдикт я не попадаю. Мой супруг не будет разочарован моей внешностью. Но сюда я приехала не искать мужа: если бы я захотела, была бы уже замужем.

Посмотрела я с вызовом, но он ничуть не расстроился моим отпором, более того, в глубине его серых глаз затанцевали смешинки. Внезапно подумалось, что прибавь ему Сиятельности — и он точно заткнёт за пояс Теодоро. Мысли были столь странные и несвоевременные, что я не сразу поняла, что он говорит.

— Герцогиня Эрилейская, если не ошибаюсь?

— Что?

— Я говорю, что вы герцогиня Эрилейская из Муриции.

— С чего вы взяли? — Я старалась не смотреть ему в глаза, получалось плохо. — Как вам только в голову пришла этакая глупость?

— Элементарно, дорогая Катарина… Или как вас называть?

— Называйте Катариной, я имею право на это имя.

— В списке ваших имён его нет.

Да, да, я помню: Эстефания Маргарита Эсперанса Эмилия Клаудиа Исабель Лурдес Асунсьон Росарио. Там можно было спрятать ещё с десяток имён, и никто не заметил бы — всё равно они не используются нигде, кроме как на официальном титуловании. Да и там несоответствие если кто заметит, так только носитель имени. Если, конечно, он сам этот список выучил.

— Я не знаю, что вы там себе надумали, но я имею право на имя Катарины, — холодно сказала я.

Потому что Катарина и Екатерина — по сути, имя одно, а я столько лет прожила под ним. Но в глазах держащего меня под руку сеньора не появилось ни