Некоторое время из трубки доносилось лишь шумное дыхание.

– Ну, тебе решать, – режиссер вздохнул. – Жаль, с тобой было интересно работать. Интересно мозги у тебя устроены. И что бы ты там не затеял – удачи.

– Спасибо, – сказал Наткет, но в телефоне звучали короткие гудки.

Наткет сидел и смотрел, как прыгает на экране белка. Прыгает и падает… Он не думал, что его будут уговаривать остаться, но немного растерялся оттого, что все так просто закончилось. Надо сменить заставку. Например, на енотов. За спиной догорали мосты.

По лестнице сбежала Рэнди и остановилась на пороге кухни.

– Что-то случилось?

Наткет мотнул головой.

– Нет… Просто рано или поздно каждый должен вернуться домой.

– Ага.

Наткет быстро привел себя в порядок. Они вышли из дома и направились к машине.

– Сосед!

Наткет обернулся. Из просвета в изгороди выглядывала круглая физиономия Дилавети. А теперь ведь действительно сосед…

– Доброе утро!

– Доброе, доброе. – Дилавети нахмурился. – Что-то ты не очень выглядишь.

Наткет потер скулу.

– Наверняка. – Черт, как приятно вот так вот просто по-соседски болтать.

– Слушай, – спросил Дилавети, – как там мое стихотворение?

– Лимерик?

– Ну да. Я нашел блокнот, а записать не могу. Представляешь – не помню ни строчки! Как ветром сдуло… Ты-то хоть помнишь?

Он жалобно посмотрел на Наткета. Тот широко улыбнулся. Взглянул на флюгер, который по-прежнему указывал в сторону раскопок, на Истинный полюс. Хорошая отцовская шутка. Пора и ему начинать.

– Разумеется, помню! Записывайте:

Один старичок из Белвью

Держал в табакерке змею,

Когда ж простудился,

То ядом лечился,

А также лечил всю семью.

Лучшего с ходу не придумалось. Дилавети схватился за ворот рубашки.

– Это я написал?

– Конечно, – с абсолютно серьезным лицом заверил его Наткет.

– Ну да… Точно! Там же было про табакерку… А про змею, это я жену имел в виду. Та еще была гадюка! Спасибо, сосед, выручил!

Когда захлопнулась дверь машины, Наткет расхохотался, чуть ли не колотясь лбом о приборную панель. Рэнди смотрела на него, как на полного идиота, но ему было все равно.

– Калеб Сикаракис! На выход!

Решетка камеры громко лязгнула, отодвигаясь в сторону. Кряхтя, Калеб сел на койке и потянулся. От широкого зевка затрещала челюсть. Затылок тупо болел. Калеб потер шишку. Сволочь… Он еще доберется до этой обезьяны. Сначала переломает пальцы, а там дойдет черед и до шеи.

Но всему свое время. Сейчас же Калеб чувствовал себя совершенно разбитым. Ночь на жесткой койке в холодной камере – не лучший способ провести время. Он бы предпочел что-нибудь более теплое, мягкое и, желательно, страстное.

Впрочем, беспокоило его другое. Червячок страха грыз его изнутри, жирея с каждой секундой. Из-за этого ублюдка он не выполнил поручение матери. А это уже серьезно.

Когда он плевал на ее запреты на алкоголь, это были лишь детские шалости. Мать злилась, бесилась, но по большому счету смотрела сквозь пальцы. Калеб прекрасно знал, чем бы все кончилось, если б он на самом деле вывел ее из себя. Отцовский пример стоял перед глазами – каждый день ковылял вслед за хозяйкой и щурил подслеповатые красные глазки.

Калеб не помнил, за что Феликса превратила мужа в собаку, тогда он был еще ребенком. Но подозревал, что теперь сам подошел к этой границе. Он ее подвел…

– Чего сидишь? – окликнул его красношеий охранник.

– А куда торопиться? – зевнул Калеб.

– Вали давай, – охранник оскалился. – Нечего тут точить лясы. Залог уплачен, теперь катись.

Калеб насторожился. Сердце заворочалось, собираясь ползти вниз.

– Уплачен, говоришь? Мать постаралась?

– Я почем знаю? Тебя там ждут – какой-то мужик на красной машине. Тачка – закачаешься.

– Какой мужик? – не понял Калеб.

– Че ты меня спрашиваешь? Вали и сам разбирайся.

Щурясь от яркого утреннего солнца, Калеб вышел из участка. Охранник не обманул. В стороне действительно стояла красная спортивная машина. Марку Калеб не узнал, но отдал бы пару пальцев на правой руке за такое авто. У машины, сложив руки на груди, стоял незнакомый ему человек.

Калеб присмотрелся. Вот уж кто действительно взял от жизни все. Холеный, как породистый пес редкой бойцовой породы с патологической тягой к убийству, из тех, что идут на вес золота. Костюм на миллион переливался шелковыми волнами.

Незнакомец приветственно махнул Калебу. Решив, что нет смысла тянуть время – и так ясно, кто здесь хозяин положения, – тот зашагал навстречу.

– Эт вы меня выкупили? – спросил Калеб безо всяких приветствий.

Незнакомец улыбнулся, и Калеб вздрогнул. Он был выше его на две головы и в два раза шире в плечах, и в то же время понял, что связываться с этим парнем будет себе дороже.

– Это стоило мне некоторых усилий. Надеюсь, они оправданы.

– Мать попросила?

– Не волнуйтесь. Ваша матушка не имеет к этому отношения, – успокоил его незнакомец.

– Тогда кто вы такой?

– Скажем так: я генеральный менеджер консорциума Кабота. Не владелец, но старший управляющий. А вы, как я понимаю, являетесь сотрудником нашей компании. Будет проще, если вы сразу уясните, что я ваш непосредственный начальник.

– Понял… И чего надо?

Тонкие, бескровные губы менеджера дернулись, обнажая белоснежные зубы, подточенные на манер клыков. Хитрый ход: не сразу понимаешь, в чем дело, но такая улыбка неизменно вызывала дискомфорт.

– Мне нравится ваш подход, господин Сикаракис – сразу к делу. Надеюсь, вы не будете возражать, если я буду вас называть Калеб? – Тот пожал плечами, мол, ему все равно. – Хорошее имя, оно значит «пес».

– Я знаю.

– Тогда последуем вашему примеру и перейдем к делу. Я потрудился ознакомиться с вашими показаниями. Если я все правильно понял, вы упомянули о встрече с неким молодым человеком в костюме обезьяны? О нем и пойдет речь.

– Ублюдок, – сказал Калеб, потерев затылок. – Ничего, я еще до него доберусь… Пожалеет, что родился.

– У вас еще будет такая возможность, но сейчас нас интересует нечто совершенно иное. Чтобы не ходить кругами – нам нужна девушка, которая была с ним.

Калеб задумался. Девушка? Николь, что ли? Какого черта этому типу потребовалась от Николь? Ну и дела… Чертова баба, предупреждала же мать не связываться. Надо было хоть раз послушать.