– Да, вы! – Варя чувствовала, что слезы стремительно высыхают и отчаяние в душе занимает яростно вскипающая ненависть к этому никчемному очкарику, занявшему место Сережи, ее Сережи, милого, бесконечно милого Сережи. – Кто вы такой, я спрашиваю!..

– Так вы мне не кажетесь? – в свою очередь изумился «очкарик». – А я, признаться, думал, что это опять…

– Хотите проверить? – девушка выхватила из кармана пистолет, всученный среди прочих полезных вещей Берендеевым: все наставления, как пользоваться оружием, благополучно выветрились из головы, но вид он имел более чем убедительный.

«Тем более, – самокритично подумала путешественница. – Когда им размахивает растрепанная фурия вроде меня…»

– Что вы, что вы!.. – попятился мужчина, и Варя только сейчас разглядела, что он облачен в мятую пятнистую форму, совсем такую же, как на Сережкиных армейских фотографиях. – Осторожнее!..

– Ах, ты еще и ограбил его, скотина! – совсем потеряла от ярости голову девушка и, смутно припоминая инструкцию майора, дернула изо всех своих невеликих сил скользкий, туго движущийся затвор «макарова». – Пристрелю!!!

Спуск оказался неожиданно легким, и пистолет, выплюнув крохотный сгусточек пламени, сильно толкнулся в Варину ладонь, едва не вырвавшись из нее. Полуоглохшая от неожиданно громкого в замкнутом помещении звука, девушка уже торжествовала победу над мародером, когда тот, пригнувшись после выстрела, прянул к ней и легко сбил, и так едва держащуюся, с ног. Пистолет еще раз громыхнул впустую, но тут же был грубо вывернут из слабой ладошки.

– Очумела, дура! – завопил человек, оказавшийся без потерянных при нападении очков совсем молодым, возмущенно дыша Варе в лицо. – Здесь нельзя стрелять! Даже говорить громко нельзя, – опомнившись, понизил он голос до громкого шепота. – Здесь же пещера! Обвал может быть!..

– Кто ты такой! – храбро выдохнула ему в лицо «фурия», несильно трепыхаясь под тяжело придавившим ее телом: вот еще – пугаться какого-то парня ее лет после ужасного Джошуа и прочих передряг. – Куда Сережку дел? Пусти меня! Убийца!..

– Почему убийца? – парень ослабил хватку и приподнялся, по-прежнему прижимая Варины руки к песку. – Никого я не убивал…

– Отпусти, – совсем успокоилась девушка при этом не слишком уверенном ответе.

Абориген подземелья беспрекословно повиновался, спрятав тем не менее отобранный пистолет в карман. «Ничего, – тут же подумала Варя, ощупывая рукоятку ножа. – У меня еще есть…». Возбуждение все не утихало, и она легко могла всадить клинок в незнакомца при первой опасности.

– Меня Арсением зовут. Арсений Леонидович Анофриев, – представился «абориген», близоруко шаря по полу в поисках слетевших очков. – Рядовой…

– Очень приятно, – автоматически ответила девушка. – Варя.

– Варя?! – изумился парень, вновь выронив только что найденный оптический прибор с треснутыми, чудом державшимися в смотанной проволокой оправе линзами. – Сергеева девушка? Я же вас на фотографии видел!.. Откуда вы здесь? Нет… Это что – снова… – беспомощно затряслись полные губы.

– Оттуда, откуда надо! – резко оборвала готовящуюся истерику девушка. – Где мой Сергей?

– Я покажу, покажу! – засуетился Анофриев, все-таки водружая на переносицу свое «чудо оптики» и вынимая из костра головешку. – Пойдемте…

В неверном свете импровизированного факела молодые люди пересекли обширную залу с небольшим озерцом посредине, долго блуждали по извилистым коридорам и гротам, судя по наклону пола и заметному понижению окружающей температуры, уходящим глубоко ниже уровня земли, пока не попали в еще более величественную полость в скале.

– Вот, – подвел Арсений девушку к невысокому возвышению в центре.

Варя вгляделась в нечто лежащее на этом пьедестале, размером с двуспальную тахту, и сначала принятое ей за груду полупрозрачного льда, и отшатнулась, зажимая ладонью рвущийся из гортани крик…

Полускрытый множеством белесых трубок и нитей, уходящих куда-то в толщу скалы, едва узнаваемый из-за причудливого преломления света, перед ней лежал ее Сережа, непривычно бледный и неподвижный…

– Куликов в другом гроте, – печально сообщил парень рыдающей, прижавшись к его плечу, девушке. – Они живы – не бойтесь. Только спят…

* * *

Президент меланхолично ворошил антикварной бронзовой кочергой тлеющие в камине угли, отбрасывая на обтянутую не менее раритетным штофом стену уродливую тень. Стороннему наблюдателю эта вытянутая и перекошенная тень, увенчанная чем-то вроде изогнутых рогов (благородная седая шевелюра «главного республиканца страны» давно уже не блистала густотой), должна была казаться неким демоном, удовлетворенно потирающим когтистые лапы…

Почему «должна»? Рейнольдс, прихлебывавший бурбон, плещущийся, позвякивая льдинками, на дне широкого стакана, отсутствием воображения не страдал, равно как и иллюзиями в адрес благообразного хозяина «овального кабинета». В данный момент он пририсовывал в своем воображении теневому демону длинный хвост со стрелой на конце и не менее устрашающий трезубец.

«Жаль, – с некоторой грустью подумал „серый кардинал“ нынешней Вашингтонской администрации, – что все это походит и на мой автопортрет в том числе…»

– Знаешь, Джерри, – словно откликаясь на мысли своего советника, пробормотал под нос президент, – я все более теряю нить твоих умозаключений…

– В каком смысле? Ты недоволен моей работой, Джо? Мое бюро превысило годовой лимит расходов?

– Да нет, я не про это… Не дает мне покоя этот чертов Парадиз…

– Почему чертов? По-моему, он наш. На паях с русскими, но наш. Нечистый к нему не имеет никакого касательства.

– Вот именно, – поднял голову президент, – что «совместно». Конечно, это очень большой кусок, но, понимаешь… Не дает покоя сама мысль, что пока мы будем черпать богатства из этой огромной кладовки, нам через плечо всегда будет заглядывать русский медведь. А ложка у него – ничуть не меньше нашей…

– Пока что богатства Парадиза – очень маленькая кучка на его огромной пустой тарелке. Справедливости ради замечу, что на нашей – еще меньше.

– Все верно, Джерри… Восторги первых дней прошли, и мне все труднее запрашивать у конгресса новые миллиарды для этого бездонного проекта. А то, что часть (даже очень маленькая часть) из этих миллиардов капает в карман русским, – вообще бесит большую половину наших налогоплательщиков и моих, кстати, избирателей!..

Рейнольдс одним залпом выхлебал оставшуюся в стакане жидкость, со звоном выплюнул обратно попавшую в рот льдинку и стукнул донышком о полированную поверхность стола.

– Ты любишь сказки, Джо?

– Нет, с детства не люблю, – буркнул президент, яростно колотя кочергой по особенно упрямому полену, обуглившемуся со всех сторон, но никак не желающему прогорать дотла: наверняка именно из таких неуступчивых деревяшек и получаются разные там Буратино. – Ненавижу всех этих Белоснежек, Микки-Маусов, Бэмби… А ты мне еще одну сказочку решил рассказать? Из своего репертуара? На сколько миллиардов долларов?