кровати лежали аккумуляторы, электрические лампочки, фарфоровые изоляторы, радиожурналы, ролики и другие радиопредметы.

Гришка целыми днями возился на полу: резал проволоку, плющил молотком какие-то металлические части и своей работой наполнял весь дом.

— Брось ты дурить, ради бога, — увещевала мать, — все равно ведь ничего не выйдет!..

А Гришка только улыбается на эти слова:

— Вообще я должен сказать — бога нет, это — раз, а два — это то, что вы не можете понять ничего в радио… Я только удивляюсь, почему я не мешаю вам молиться несуществующему богу, а вы мне мешаете производить полезное дело?.. Здесь завоевание техники…

— А ну тебя, — сердится мать, — делай что хочешь, хоть нос себе разбей… Ну и дети пошли теперь… Господи боже, — чистое мученье!

Недовольна была Гришкиной затеей и старшая сестра.

— Слышишь, ты, бандит? Ты перестанешь баловаться?

Гришка делает вид, будто не слышит, и шевелит губы оскорбительной для сестры усмешкой.

— Я тебе говорю или кому?

— Иди, пудри спину себе, — огрызается Гришка, не выдержав.

— Смотри, Гришка!?

— Нечего и смотреть тут!.. Не мешай, говорю… Ступай лучше во двор — там маляры крышу красят, может, и тебе для губ полведра дадут!..

Вечером отец смотрит с любопытством на работу Гришки и спрашивает:

— Ну, как продвигается дело-то твое?

— Хорошо! — весело улыбается Гришка. — Вот только насчет телефонной трубки… Надо бы, говорю, трубку купить!

— Гм… Следовательно, без трубки никак то есть нельзя обойтись?

— Никак… Потому трубка — очень важная вещь для радиоприемника, — наставляет Гришка отца.

Отец думает, кряхтит, морщит лоб и со вздохом произносит:

— Что ж… Видно, придется… купить трубку-то… так, значит… А тебе, часом, не нужно помочь?

— Не надо, — отмахивается Гришка, — я сам…

— Ну, ну, — встает отец, — твое дело… Гм… гм… А сестру зачем изводишь?

Гришка досадливо морщится:

— Мещанка она… Не терплю таких… ходит вся в пудре, намазанная… Смотреть тошно!

— Хо-хо-хо, — смеется отец, откидывая голову назад и краснея от смеха, — так, говоришь, смотреть тошно?

— Ясно — тошно!

— Чудак ты, Гришка, — улыбается отец, — я вот другим рос!.. Не знал я этого ничего.

— Ну, вот и плохо… Видишь, какая у тебя дочь выросла — пудреница!

* * *

Прошла еще неделя.

Гришка собрал свой аппарат, обтянул комнату проводами, оголенный конец провода за водопроводную трубу зацепил.

— И чего ты балуешься? — ворчит сестра.

— А, — хмурится Гришка, — какое здесь баловство, если я заземление делаю? Ты, пожалуйста, не выноси своих постановлений о радио, потому и ты в радио, как я вижу, совсем не разбираешься!

А однажды подозвал Гришка свою сестру-мещанку к аппарату, сложил руки на груди и сказал важно:

— Хочешь, я тебе силу радио покажу!

— Отвяжись!

— Нет, ты уж — пожалуйста… Сама же говорила — баловство, а теперь я могу тебе толк показать!

— Ну… Где он, толк-то?

— А вот… Возьми-ка в руки эту проволоку!

— Которую? — нагнулась сестра.

— А крайнюю… Во, во!

Сестра протянула руку к тонкой проволоке, высовывающейся из ящика, но тотчас же отдернула ее назад.

— Ай-й-й!.. Бандит, дурак, болван!.. Что ты здесь устроил?.. Убить нас хочешь?

— А ты не трогай, — сказал Гришка, — потому здесь заключается ток, а сегодня я пойду в домком и попрошу разрешения повесить антенну!

— Что?.. Что тут еще случилось? — вбежала на крик перепуганная мать.

Сестра, конечно, поторопилась накляузничать.

— А ну вас, — рассердился Гришка, — мне еще антенну нужно навесить.

— Тьфу ты, — плюнула мать, — и в кого только уродился такой озорной мальчишка?.. Видала я детей, а такого еще в первый раз вижу. И мы были детьми, слава богу, да только таких шалостей у нас что-то и не слыхать было… Да-а, что он тут собирается навесить?.. Как ты сказал, — ан… ан… ан…

Но Гришка сидел уже у преддомкома и вопроса матери не слышал.

— Что ж, это хорошее дело, — погладил бороду преддомкома, — только вот — будет ли действовать твой снаряд-то?

— Будет! — заверил Гришка.

— Гм… Будет, говоришь?.. И сегодня же?..

— Сегодня же будет… Главное — антенна, вот что!

— Так, так, — покрутил бородку преддомкома, — ну, что ж — пойдем, и я помогу, пока мне делать нечего!

— Как нечего? — подпрыгнул от изумления счетовод. — А ведомости проверять когда же?

— Что ведомости… Тут — антенна, а он с ведомостями!.. Идем, парень!

Через полчаса бородатый преддомкома и взъерошенный Гришка лазили по гребню крыши, устанавливая антенну.

Гришка отчаянно ругался басом, сердился на нерасторопность преда, а пред потел, ползал на четвереньках по крыше, три раза хотел бросить «эту антенну» к черту и под конец установки порвал новые брюки со штрипкой о водосточную трубу.

* * *

Вечером квартира была переполнена до неприличия.

Все жильцы пришли посмотреть, что получилось из Гришкиной затеи.

Главбух Резинотреста принес граммофонную трубу и уверял Гришку, что всякий уважающий себя радист для усиления звуков пользуется трубою только главбуха, но Гришка отверг это предложение самым решительным образом.

— Спрячьте трубу, гражданин, и не толкайтесь, — заявил он тоном, не допускающим возражений, — во-первых, у меня есть картонный усилитель, а во-вторых — сейчас будет начало!

Пробило восемь часов.

В трубке что-то захрюкало, засипело.

— Простудилась бедняжка, — попробовал пошутить жилец из 4 номера.

Гришка бросился к аппарату, нацепил картонный рупор и крикнул взволнованно:

— Тише, товарищи… Начинается!

Все моментально притихли и, вытянув головы вперед, с любопытством взглянули в зияющую дыру картонного усилителя.

Рупор солидно откашлялся и сказал громко:

— Доклад о международном положении.

— Здорово!

— Ш-ш-ш-ш!

Хриплый голос кашлянул вторично и заговорил о Германии, о событиях в Китае, о происках Англии и о многом другом.

А после международного обозрения рупор начал говорить такие забавные вещи, что все покраснели от смеха, как вареная свекла, и хохотали, сотрясая маленькую квартиру, в течение развеселых десяти минут.

Водопроводчик Семен хлопнул восторженно своего соседа по плечу и крикнул сквозь смех:

— Ловко, черт!.. Ах, чтоб тебя разорвало!

— Ш-ш-ш-ш! — зашикали на него.

* * *

Два часа воробьиным взмахом мелькнули, а когда из рупора полилась музыка, то все сели на пол и, наклонив головы набок, слушали музыку, затаив дыханье.

— Хорошо, — шептал Семен своему соседу, — эх, хорошо… Вот, друг, как мы… И выходит теперь: лежи на кровати да слушай, какие тебе оперы разыгрывают… Хорошо ведь?.. А?

— Да уж чего лучше — ты лежишь, а воно соловьем заливается… Дело чистое, куда ни кинь!

Расходились неохотно; все ждали продолжения, но рупор молчал, и Гришка довел до всеобщего сведения о конце радиовечера и попросил граждан не мешать матери производить уборку и выйти из квартиры.

— Ишь, командует, — ворчала сестра, — смотри, что с полом устроили… Чистый хлев, право