одной, пузатой, с тонким изогнутым горлышком, ровным пламенем пылала горелка под треножником, на котором колба и держалась. В ней пузырилась розовая тяжелая жидкость – может, прозаическое средство от зубной боли, а может, эликсир бессмертия: от алхимиков, я помнил из книг, чего угодно можно ожидать, интересы у них самые разнообразные)…

Выглядел он крайне импозантно: высокий, статный, с тщательно уложенной седой шевелюрой и интеллигентным лицом настоящего профессора, в сером дворянском платье. Никаких украшений, ни перстней, ни браслетов, длинные пальцы пианиста, выразительные внимательные глаза – научный работник с большим стажем, да и только…

Он подошел к Грайту, положил ладонь ему на сердце, Грайт сделал то же самое, и они постояли молча – должно быть, здесь это было чем-то вроде дружеского объятия.

– Я тебя ждал только завтра, Свинцовый Монумент… но все равно очень рад тебя видеть. Добрались благополучно?

– Не считая мелких дорожных неприятностей, от которых никто не избавлен. Но никакой опасности за спиной, Знахарь…

– Прекрасно, – облегченно вздохнул хозяин.

Мне почудилось в нем нешуточное внутреннее напряжение, но так ли это, судить не берусь – я его видел впервые в жизни, а первые впечатления о незнакомом человеке часто оказываются ошибочными.

– Озерную Деву ты уже знаешь, – сказал Грайт непринужденно. – А этот молодой человек с некоторых пор получил прозвище Красный.

Знахарь уставился на меня с неприкрытым любопытством:

– Интересное прозвище, многозначащее… Уж не потому ли дано, что он тоже из того мира, где кровь у людей красная? Или это тайна?

– Ну какие от тебя могут быть тайны, Знахарь? – усмехнулся Грайт. – От тебя-то? Смешно и подумать… Да, он именно оттуда. Сразу замечу – в данном случае золото не в игре. Он из страны Усатого Короля. Ты там не был, но немало о ней наслышан…

– Еще бы. Действительно, в той стране высшей ценностью считается отнюдь не золото… что меня только привлекает в Усатом Короле и его подданных. Но что же мы стоим? Садитесь. Вина или прохладительного? Я прикажу готовить ужин, распоряжусь, чтобы Барлон сбегал за кухарем, он обитает недалеко…

Он потянулся к большому колокольчику на столе, но Грайт мотнул головой:

– Не стоит лишний раз утруждать слугу… Мы хорошо поужинали в корчме у городских ворот, так что ничего не нужно. – Он усмехнулся: – Конечно, это нешуточное оскорбление хозяину – когда гости едят и пьют в корчме, прежде чем явиться в дом. Но извиняет то, что мы не вполне обычные гости, а ты не вполне обычный хозяин. Не правда ли?

– Разумеется, Свинцовый Монумент!

Он вернулся за стол, а мы уселись в стоявшие близко к нему кресла – массивные, неподъемные, не способные служить подручным средством в дискуссии с неожиданными оппонентами, если таковые нагрянут.

Знахарь сказал с тем самым внутренним напряжением:

– Я так понимаю, события разворачиваются по намеченному? Красный должен сопутствовать Лаусу?

– Ты, как всегда, проницателен, – без выражения сказал Грайт. – Все именно так и обстоит… Кстати, о Лаусе. Что стряслось? Что-то ведь определенно стряслось. Гокель сказал, что Лауса «нету», и лицо у него при этом было какое-то странное…

Вот теперь я убедился, что мне ничуть не показалось: на лице хозяина явственно изобразилось замешательство, даже тревога. С вымученной улыбкой он сказал:

– Грайт, так уж все обернулось… Лаус ушел. Совсем.

– Вот незадача! – воскликнул Грайт.

Алатиэль медленно изменила позу, чтобы ее рука оказалась как можно ближе к голенищу сапога, – а я и не подозревал, что у нее есть засапожный нож, пока Грайт не сказал… Напрягся и приготовился к любым поганым сюрпризам. Плохо, что я, как и мои спутники, сидел спиной к двери – впрочем, ее ни за что не распахнешь бесшумно…

Дверь не распахнулась, и никто в лабораторию не ворвался.

– Да уж, незадача… – промолвил Знахарь. – Но я ничего не мог поделать. Он именно что ушел, сказал, что не собирается выполнять поручение и совесть у него чиста, потому что он до сих пор не взял у нас ни единого золотого… Видишь ли, он решил, что отыскал гораздо более подходящий вариант устройства своей судьбы. Хочет мирно жить в этом городе…

– Объясни, – с ледяным спокойствием сказал Грайт. – Ясно уже: случилось нечто из ряда вон выходящее, чего мы не предусмотрели. Лаус неглупый человек и прекрасно понимал: слишком плохо он знает наш мир и нашу жизнь, чтобы устраиваться в ней собственными трудами. К тому же нужны веские причины, чтобы человек его склада характера отказался от груды золота…

– Все верно, – с той же вымученной улыбочкой отозвался Знахарь. – Но ты не удивишься, когда услышишь старую истину: от груды золота нетрудно отказаться при виде еще большей груды… к тому же в ситуации, когда золото можно получить без малейшего риска…

– Ты не мог бы выражаться яснее? – спросил Грайт.

– Ты ведь здесь не раз бывал, знаешь таверну «Золотой рукав»…

– Ну еще бы, – усмехнулся Грайт, повернулся ко мне. – Красный, чтобы тебе было понятно… Самое дорогое заведение в городе, только для дворян и бялок высокого полета. Куча уютных комнат, где иные высокородные дамы коротают время не только с равными себе, но и с платными красавчиками из самого что ни на есть простонародья. Те же бялки, только в штанах… Болтают даже, что к услугам любительниц самых утонченных развлечений хозяин обустроил уединенный домик, где содержит штуня. Не было нужды эту сплетню проверять без необходимости…

– Все так, – кивнул Знахарь. – Ты же сам передал мне наставления: сделать все, чтобы Лаус в свободное время развлекался, как только захочет. Вот Рыжий на второй же день, расспросив, что Лаусу больше по вкусу, отвел его в «Золотой рукав», и Лаус стал там завсегдатаем. К концу недели он свел тесное знакомство с Олайти Парской…

Грайт снова повернулся ко мне:

– Одна из самых богатых дворянок в округе. Молодая вдовушка, причем сплетничают, что мужа-старичка свело в могилу неумеренное потребление возвращающих мужскую силу снадобий. И одна из самых завзятых шлюх, по тем же слухам, способная вогнать в краску законченных повес…

– Очень точное описание, – кивнул Знахарь. – Лаус очень быстро стал ее постоянным другом. Как он сам хвастал, подвыпив, у него имелись некоторые достоинства, прямо-таки восхитившие Олайти при всем ее богатом опыте. А два дня назад у нас с Лаусом состоялся откровенный разговор. Он рассказал, что Олайти предложила ему законное супружество, что в его положении может отказаться только идиот, а он кто угодно, только не идиот. Заверил, что никаких тайн Братства выдавать не собирается – и не давал никаких клятв верности, и никто