— Удачи! – рассерженно буркнул Лев.

Когда в трубке щелкнуло, оповещая об отключении вызова, он отчаянно проговорил в неё:

— Кстати, если тебе интересно, я тебя пиздец как люблю, и это такая хренатень, потому что я уже весь извелся, — стояла тишина, на другом конце провода не было никого, но Лев говорил почти скороговоркой: — Не понимаю, что происходит вообще, я заколебался, не могу спать, думаю о тебе сутками, днем и ночью, нашёл мужика, похожего на тебя, и теперь меня злит, что он все равно не такой. Это же бред, да? Как будто я извращенец.

Лев взял подушку с дивана, обнял её, зажмурил глаза и на зеленую обивку закапали слёзы. Не отнимая трубку от уха, он говорил дрожащим голосом:

— Я всегда считал, что я нормальный мужик, а ты – чувствительный юноша с нежной психикой. Так какого хрена это меня колбасит, а не тебя? Ты даже не представляешь, что это такое, ты меня довел до этого за каких-то три месяца!

Он всхлипнул, смахнул слёзы с глаз, но они потекли с новой силой.

— Я не знаю, чего хочу. То ли схватить тебя и привезти сюда насильно, то ли умолять вернуться, но тебя же не заставить, ты же скорее умрешь, чем станешь делать то, что я говорю, да? Пиздец какой-то…

Он откинул телефон в сторону, тот врезался в спинку дивана, отскочил и с силой грохнулся на пол. Лев не стал проверять целостность экрана, даже головы не повернул. Обхватив подушку плотнее, он медленно опустился на бок, лег в позе эмбриона и позволил себе бесшумно расплакаться.

Но другие не позволили. В дверь заколошматили:

— Лев Маркович, скорая позвонила! Везут с огнестрельным!

О господи.

Он откинул подушку, поднял с пола мобильный (бегло оценил – экран цел), поправил на себе медицинскую пижаму, пригладил волосы, вытер слёзы (глаза красные, потому что не выспался, так и скажет), и вышел в коридор к напуганной медсестре. Девушка была новенькой, только после колледжа, и пугалась почти всего, что происходило.

— Что за огнестрельное? Куда? — спросил Лев, надевая медицинскую маску (старался скрыть под ней следы слёз).

— Грудная клетка.

— Хирургам сказали?

— Ага, — испуганно мигнула девушка.

— Операционная готова?

— Виктория Викторовна готовит!

— Ну и супер, — Лев подбадривающе подмигнул ей. – Всё будет нормально.

Он пошел в сторону операционного блока, и она засеменила за ним:

— Ой, надеюсь! Так страшно, когда стреляют…

— Привыкнете, — хмыкнул Лев.

— А у вас тут в Новосибирске часто стреляют? — спросила она. — Я просто из Кемерово.

Он пожал плечами:

— Не часто. Обычные бандитские разборки.

— Тогда не очень жалко, — обрадовалась она.

Они услышали стук колёс медицинской каталки и синхронно подобрались, смахивая с себя непринужденную расслабленность.

Настало время становиться супергероями.

Почти 15 лет. Слава [44]

- Сначала на меня наорал Мики, а потом Ваня…

- Ваня тоже наорал?

- Нет, Ваня просто расплакался… Но они оба считают меня врагом, хотя я просто пытаюсь не говорить, что их отец – алкаш.

Слава ходил по гостиной, собирая с пола детские носки – утром они были главным снарядом в битве между Мики и Ваней (битва была за право первым пойти в душ). Потом Мики ушел в школу, Ваня поехал на занятия по лечебной физкультуре в детском такси, а Слава остался мыть посуду, готовить обед, вытирать пыль – между делом сдал рабочий проект – а потом снова вернулся к домашним делам.

Когда пришёл Макс, он не успел закончить с уборкой – пришлось пропустить его в квартиру и попросить подождать. Они опаздывали на премьеру новых «Звездных войн», и Слава начал действовать избирательно: носки собрал, а лего, разбросанное в углу гостиной, – в другой раз.

Макс прошел в комнату и остановился возле декоративной полки с вазами, цветами и фотографиями. На фотографиях были Слава с детьми, или Лев с детьми, или дети друг с другом. Славы и Льва вместе не было – такие снимки Слава убрал.

- Это старший? – спросил Макс, указывая на кадр, где тринадцатилетний Мики сидит под деревом, задумчиво смотрит в сторону и крутит в зубах соломенный стебелек.

- Да, - ответил Слава, мельком глянув на фото. – Сейчас он побольше.

- Он похож на Льва, - заметил Макс.

Слава, забрасывая последний носок в корзину, тяжко вздохнул:

- Все так говорят…

- Не только внешне, да? – напряженно спросил Макс.

Слава уловил это напряжение, не первый раз возникающее, когда речь заходила о старшем сыне. В голове всплыло сообщение: «…абьюзивные отношения с сыном…»

- Тебе не нравится Мики, да? – догадался Слава.

Макс развел руками, начиная оправдываться:

- С чего ты взял? Я его даже не знаю.

- Ты как будто злишься, когда мы о нём говорим.

- Меня злит, как он ведет себя с тобой, и всё.

- А как он себя ведет?

- Хамит, повышает голос… Вот даже в этой ситуации, с поездкой домой. Сам же сказал: «Мики наорал».

- Это нормально, он же подросток.

Макс хмыкнул:

- Ты любишь всякую хрень в свой адрес оправдывать…

Слава, уже несколько недель находящийся в терапии, начал ощущать её побочные эффекты: одним из таких стала привычка глубоко анализировать окружающих людей. Сопоставив в уме факты и события, он с усмешкой спросил:

- Ты что, проецируешь на моего сына неприязнь ко Льву?

- Очень смешно.

- Я не шутил. Твоё раздражение так и выглядит.

- Не будешь ставить его на место, станут ещё больше похожи.

- Я не спрашивал твоих советов по воспитанию.

Они хмуро посмотрели друг на друга, глаза в глаза. Славу затошнило от предчувствия ругани и разборок, но Макс неожиданно разрядил обстановку, извинившись:

- Ты прав. Прости.

Слава выдохнул, и только тогда заметил, как напряжено было тело – словно в готовности драться. Макс, тем временем, всячески пытался сгладить конфликт:

- В любом случае, они милые. У меня почти такая же футболка есть, как у Вани.

Слава вяло улыбнулся, взглянув на снимок с младшим сыном: там Ваня, в футболке с мультяшным динозавром, первый раз сел за новенькое пианино. В последнее время Слава часто обнаруживал это фото опущенным плашмя, но каждый раз поднимал и ставил на место.

Макс подошёл к Славе, взял его лицо в свои ладони (Слава сразу отметил,