class="p">— Ну ладно, — Слава начинал смиряться с мыслью, что уснуть ещё раз не получится, поэтому, подвинувшись в сторону, протянул руки к Ване. – Пойдем плакать?

Ваня забрался в постель, нырнул в Славины объятия и прижался мокрым носом к папиной шее. Несколько минут мальчик щекотно дышал и жалобно всхлипывал, а Слава утешительно гладил его по волосам. Потом он сказал: «Всё, спасибо», перестал плакать и ушёл. Слава зарылся обратно в одеяло, но уснуть уже не смог. Нужно было подниматься и создавать в семье антураж Нового года.

Внешний антураж был в порядке: ёлка в гостиной, гирлянды и украшения на стенах, рождественский венок на входной двери. Мики морщился, называя это всё «вылизанностью», «искусственным лоском», и приговаривал: «Что-то всё как-то не по-русски». Договорились, что в остальном Новый год будет «русским» — с оливье и селедкой под шубой. Но это всё ещё нужно приготовить…

До вечера Слава возился на кухне. В шесть отвёз Ваню в гости к однокласснику (пока вёз, сдерживался от предложения: «Слушай, может, у вас и девочки в классе хорошие есть, м? Найдешь себе новую»). В семь Мики ушёл на вечеринку, и так как это была первая вечеринка в его подростковой жизни, Слава десять раз повторил: — Я жду тебя в одиннадцать.

— Я помню.

— Пешком не возвращайся, вызови такси.

— Да тут не очень далеко…

— Вызови такси.

Мики закатил глаза:

— Ладно, ладно…

— Вернешься пьяным – будешь наказан.

На самом деле, Слава морально готовился к тому, что сын может вернуться пьяным, но угрозами надеялся свести шансы к минимуму.

— Майло тоже идёт? – уточнил Слава.

— Да.

— Оставь мне его номер.

— Пап…

— Оставь мне его номер, — требовательно повторил Слава. – Или никуда не пойдешь.

Хорошо было бы, ответь Мики: «Тогда я никуда не пойду». Макс бы не пришёл. Но сын, хмурясь, вытащил телефон из кармана, сделал скриншот контакта и отправил его Славе.

Мужчина заглянул в мобильный уже после того, как Мики шагнул за порог, и напрягся, увидев, как подписан друг в его контактах: «Майло» и эмоджи клевера рядом с именем. Клевер… Причём тут клевер? Слава подумал бы про символ удачи, но клевер был трехлистным.

Когда пришёл Макс, у Славы уже не оставалось сил на поддержание дружелюбного диалога – запас его энергии был потрачен на успокоение Вани, общение с Мики и резку салатов – а Макс, в свою очередь, сразу явился обиженным.

— Три часа, да? – с искусственной доброжелательностью в тоне уточнял он, прохаживаясь по спальне и делая вид, что рассматривает картины на стенах. – У тебя на меня три часа…

— Я был занят весь день, я готовил, — без энтузиазма оправдывался Слава. – И у меня дети.

— Я мог бы помочь тебе готовить.

— У меня дети, — повторил Слава.

— Ну, так если бы ты нас познакомил, тебе бы не пришлось меня от них прятать, — хмыкнул Макс.

Слава чувствовал себя странно: он устал, он хотел спать, в его голове всё ещё равномерно стучал нож, нарезая картошку на тысячи кубиков. Это был первый новый год без него с тех пор, как ему исполнилось семнадцать, и всё было не так и не то. Новый год со Львом был растянутым во времени праздником, который начинался задолго до тридцать первого декабря – где-то с середины месяца. Они вместе начинали пересматривать «Гарри Поттера», переходили к первой и второй части «Один дома», а завершали киномарафон «Гринчем». Они делали так четыре новых года только вдвоём, а потом появился Мики и тогда – втроём, а с прошлого года, когда усыновили Ваню, вчетвером. А что теперь? Слава попытался повторить традицию с детьми, но Мики не стал смотреть. Сказал: «Без папы не то». Слава тоже чувствовал «не то» и никуда не мог от него деться.

Дело ведь было не только в фильмах.

Они вместе наряжали ёлку.

Они вместе выбирали подарки детям.

Они вместе имитировали приход Деда Мороза, который оставил игрушки маленькому Мики, пока тот спал.

Они были как два волшебника, создающих сказки, даже если один из них в сказки никогда не верил.

А теперь он один: разрывается между необходимостью приготовить праздничный ужин, проследить за детьми и отбыть повинность перед любовником. Повинность – вот чем для него стал самый сокровенный, самый интимный способ общения двух любящих людей – всего лишь ещё один пункт в списке утомительных дел на день.

Впрочем, предновогодний вечер к отбыванию повинности не располагал. Макс злился и пытался выяснять с ним отношения.

— Я у тебя всегда буду где-то там, да? Сотый по списку, после детей, мужа, мамы, собаки…

— Причём тут мой муж вообще…

Слава поморщился, опускаясь в кресло. Глянул на настенные часы, прикрываемые цветастой гирляндой, и подумал: «Скорей бы эти три часа прошли…»

— Муж, муж, муж… Ты всегда так и говоришь, даже не «бывший».

— Ты пришел ругаться? – флегматично спросил Слава, запрокинув голову на спинку кресла и пытаясь поймать взглядом Макса, нервно прохаживающегося где-то там, позади.

Он остановился над ним и возмутился:

— А что, по-твоему, праздновать? На три часа? Даже меньше, ведь в десять ты уже должен забирать Ваню, да?

Он снова заходил туда-сюда, а Слава прикрыл глаза и попытался отстраниться от ругани. Но в голове стоял гомон множества других голосов:

«Я живу её временем», — говорил Ваня.

«Почему ты не отпускаешь меня к папе?!» — кричал Мики.

«Я тебя всё ещё очень… Ну, ты понял», — пьяно растягивал слова Лев.

«Да лучше бы была война и ты там умер, чем это всё», — говорила мама.

Голос Макса, требующий любви и внимания, звучал повсюду, не в голове.

Беспрерывно стучал нож о деревянную доску.

— Прости, Макс, — проговорил Слава, открывая глаза. – Я не могу тебе дать того, что ты хочешь.

Макс оборвал сам себя, замолчав.

— Вот как.

Слава замер в ожидании крика, скандала, драки – может быть, всего и сразу – но Макс присел на край кровати и ровным тоном спросил:

— А зачем ты всё это говорил?

— Про любовь?

— Ага.

— Не знаю…

— Не знаешь? – у него дрогнул голос.

— Я просто запутался. Но ты, конечно, не причём.

Макс по-детски наивно спросил:

— Ты его любишь?

— Да.

— И психолог не помог?

— Разлюбить? –