На «противотанковой местности» заполярного Севера легкий быстроходный танк БТ неизбежно терял свое главное качество – подвижность. А других особых достоинств за этой боевой машиной с противопульным бронированием и малокалиберной 45-мм пушкой никогда и не числилось. Для «боев оборонительного характера» гораздо проще и эффективнее было бы в тех же самых эшелонах (а для перевозки громоздкого «хозяйства» танковой дивизии от Пскова к Алакуртти потребовалось более 25 эшелонов) перебросить в Заполярье несколько стрелковых дивизий или тяжелых артиллерийских полков РГК, вооруженных тяжелыми гаубицами калибра 152-мм, а еще лучше – калибра 203 мм. По весу совокупного залпа один артполк РГК в два-три раза превосходил дивизию легких танков, а от фугасных снарядов весом в 43–100 кг и гранитные валуны не укроют.

Наконец, совершенно непонятной и неоправданной представляется такая обеспокоенность советского командования прикрытием направления Салла – Алакуртти, которая привела к решению «разукомплектовать» 1 МК – главный резерв командования округа – и отправить одну из двух танковых дивизий 1-го мехкорпуса в Заполярье. Как было уже выше отмечено, на направлении Меркъярви – Салла ожидалось наличие двух, самое большее – трех финских пехотных дивизий. Появление там немецких частей весной 1941 г. вообще не предполагалось. С другой стороны, на Карельском перешейке, на фронте 23-й армии, ожидалось наличие «не менее 6 пехотных дивизий, поддержанных 5–6 дивизиями немцев». Вот именно там, на Выборгско-Ленинградском направлении, где ожидались активные наступательные действия численно превосходящего противника, и мог быть использован находящийся в резерве фронта танковый (механизированный) корпус.

И тем не менее разумное, вполне логичное объяснение причин появления 1-й танковой дивизии в районе Алакуртти лежит, что называется, «на поверхности». Просто на поверхность земли – или географической карты – надо посмотреть не слева направо, от Салла к Алакуртти, а справа налево, от Салла к Рованиеми. Для удобства «заочного осмотра» можно воспользоваться «Военным путеводителем по Финляндии», подготовленным наркоматом обороны СССР еще в 1937 г. По интересующему нас вопросу можно прочитать следующее:

«Маршрут № 15. Алакуртти – Куолаярви – Кемиярви – Рованиеми… Участок № 2 (участок № 1 был уже захвачен в ходе «зимней войны», и нас он сейчас не интересует). Куолаярви – Кемиярви (99 км). На протяжении всего участка шоссированная, оканавленная дорога, шириной в среднем 4,5–5 м; полотно покрыто мелким дробленым камнем и песком, хорошо наезжена, содержится в исправном состоянии. Дорога оборудована бензоколонками. На участке значительное количество мостов. Мосты исправны… Участок № 3. Кемиярви – Викаярви – Рованиеми (99 км).

Дорога на всем участке шоссированная, оканавленная, шириной 4,5–5 м. Полотно дороги – гравий с песком, состояние хорошее. Дорога оборудована бензоколонками, имеется автосообщение… Выводы. Дорога пригодна для движения всех родов войск» (178).

Итак, от границы до Рованиеми (административного центра северной Финляндии) – 200 км по улучшенной грунтовой дороге с гравийным покрытием. Для «яростного похода» на Рованиеми танковая дивизия, вооруженная быстроходными танками БТ, могла считаться лучшим из имеющихся инструментов войны. Не будем загромождать текст разбором тактико-технических характеристик танков БТ (об этом написаны десятки книг и сотни статей), а сразу же приведем несколько реальных примеров маршей, выполненных «бэтэшками» в боевой обстановке.

Первым эпизодом боевого применения танков БТ была война в Испании. На базе 50 танков «БТ‑5» был сформирован танковый полк республиканской армии, который в октябре 1937 вышел в район боевых действий на р. Эбро, совершив за двое с половиной суток марш в 630 км. Вероятно, самым тяжелым испытанием ходовых возможностей танков «БТ» стал Халхин-Гол. В конце мая 1939 г. две танковые бригады (6-я и 11-я) выполнили 800-км марш по раскаленной монгольской степи (температура воздуха в те дни достигала 40 градусов) в район будущих боевых действий. Вот как описывает эти события Герой Советского Союза К.Н. Абрамов – командир танкового батальона 11-й бригады:

«На сборы по тревоге нам отводилось полтора часа. Батальон был готов к движению через 55 минут… Колонна двигалась по едва заметной степной дороге, протоптанной верблюжьими караванами. Местами дорога пропадала – ее замело песком. Для преодоления песчаных и заболоченных участков приходилось переводить танки с колесного хода на гусеничный. Эту работу хорошо подготовленные экипажи выполняли за 30 минут…»

Через три дня марша «броневой ударный батальон» в полном составе, не потеряв на маршруте ни одного танка, вышел в намеченный район. Больше времени (6 дней) потратила на 800-км марш 6-я танковая бригада.

Через шесть лет после боев на Халхин-Голе, в августе 1945 г. танки «БТ‑7» в составе 6-й Гвардейской ТА приняли участие в так называемой Маньчжурской стратегической операции. Танковые бригады прошли тогда 820 км через горный хребет Большой Хинган со средним темпом марша 180 км в день. Старые «бэтэшки» (самые свежие из которых были выпущены пять лет назад) выдержали и такое испытание. И что покажется совсем уже невероятным – после тяжелейшего форсированного марша, после боев с отдельными группами японских войск более 80 % танков (по состоянию на 30 сентября 1945 г.) были исправны (179, 180, 181)!

Можно было бы сказать, что 200 км от границы до Рованиеми танки БТ вполне могли пройти за один световой день, но в Заполярье с конца мая до середины июля солнце не уходит за горизонт, и «световой день» продолжается 24 часа в сутки. Разумеется, марш и наступление – разные виды боевой работы, и танковый прорыв на 200 км в глубину не может быть легкой прогулкой. Была ли способна танковая дивизия, вооруженная «безнадежно устаревшими» (как тысячу и один раз повторили нам советские пропагандисты) легкими танками, решить такую задачу? И этот вопрос лучше всего рассмотреть на конкретном примере. Из множества возможных выберем историю 8-й танковой дивизии вермахта, действия которой (как будет показано ниже) имели самое прямое отношение к судьбе 1-го мехкорпуса, да и всего Ленинградского округа (Северного фронта) в целом.

Утром 22 июня 1941 г. 56-й танковый корпус вермахта под командованием Манштейна начал наступление из района Мемеля (Клайпеда) на Даугавпилс. В составе корпуса была 8-я танковая, 3-я моторизованная и 290-я пехотная дивизии. Включение пехотной дивизии (с артиллерией на конной тяге и солдатами на своих двух ногах) в состав танкового корпуса, несомненно, свидетельствует о том, что и Гитлеру «история отпустила мало времени» для подготовки к войне. 290-я пехотная сразу же отстала от моторизованных частей, и в дальнейшем корпус Манштейна наступал в составе двух дивизий. К концу первого дня войны 8-я танковая дивизия захватила мост через реку Дубиса в районе городка Арегала (80 км от границы). 24 июня в районе Укмерге 56-й танковый корпус вырвался на шоссе Каунас – Даугавпилс. Утром 26 июня 8-я танковая дивизия захватила два моста (автомобильный и железнодорожный) через Даугаву и с боем заняла Даугавпилс. На следующий день 3-я моторизованная дивизия также дошла до Даугавы и форсировала ее выше по течению. Как пишет в своих известных мемуарах Манштейн, «мы это сделали за 4 дня и 5 часов, считая с момента начала наступления; мы преодолели сопротивление противника, пройдя 300 км (по прямой) в непрерывном рейде» (182, стр. 189).