— Но ты не можешь просто…

— А что мне еще, нахрен, делать, а, мистер Дэрроу? Мы здесь основательно застряли.

— Но должен же быть какой-то способ…

Я пренебрежительно перебиваю его:

— Даже если удастся выбраться из номера, как, по-вашему, нам покинуть лайнер?

— В спасательной капсуле, — помявшись, предлагает Рид.

— Далеко и быстро на ней не уйти. Накроет взрывом. А нет, так Макс расстреляет нас не задумываясь. Как-никак он на боевом корабле класса «Ударник». Их стрелку попасть в нас раз плюнуть.

— Тогда на твоем маленьком анализаторе, — не сдается следователь.

— Мы кое-что сняли с ЛИНА, чтобы привести в действие «Аврору», — вздыхаю я. — Но даже если бы нам и удалось восстановить мой корабль, остается все та же проблема. На ЛИНА нет ни оружия, ни средств защиты. Не говоря уж о том, что сама перспектива проникнуть на нее крайне сомнительна. По «Авроре» шастают три вооруженных отделения, и по меньшей мере одно из них почти наверняка дислоцируется в грузовом отсеке, где и находится ЛИНА. — Занятое поисками устройства или же переносом на «Арес» формальных останков избранных пассажиров «Авроры», которые послужат доказательством истории Макса. — Нисколько не сомневаюсь, у них приказ во что бы то ни стало удержать нас на борту. — Даже если от наших тел что-либо и останется, проще будет объяснить огнестрельные ранения, нежели позволить нам сбежать.

Рид снова порывается возразить, но я продолжаю:

— Мне нравится это не больше, чем вам. Но истина заключается в следующем: Мы. В полной. Жопе, — отчеканиваю я каждое слово. — Покинуть «Аврору» только и получится, что вылететь в открытый космос во время взрыва.

И какая-то незначительная часть меня — возможно, именно та самая, что порывалась отстегнуться от страховочного троса во время ремонта нашего последнего маяка комсети, — испытывает облегчение. Все кончено. У меня не остается выбора — абсолютно никакого, ни хорошего, ни плохого.

Да, «Верукс» — ворье и беспринципные твари, бесчеловечная кучка дерьма. От одной лишь мысли, что подобное преступление сойдет им с рук, кровь у меня в жилах вскипает так, будто мы подлетели к самому солнцу. Вот только как-либо помешать этому не в моих силах. А когда твои шансы нулевые, ничего не остается, кроме как успокоиться, насколько только возможно. Верно ведь?

Внезапно идея вечного космоса вовсе не представляется мне столь заманчивой, как прежде. Меня словно бы распирает под кожей, побуждая к действию — к какому угодно, лишь бы спастись. Я стараюсь игнорировать это чувство.

А Рид все стоит и стоит, таращась на меня.

Возможно, это первый раз в его жизни, когда фамилия его не спасла. Первый раз в его жизни, когда нечто гораздо большее и совершенно ему неподвластное решило взять и насрать на его существование.

Дэрроу резко разворачивается, неуклюже подбегает к двери и принимается лупить кулаками по гладкой поверхности.

— Эй! — заходится он. — Кто-нибудь слышит? Я заплачу, если меня выпустят! Я заплачу больше!

Пожалуй, вот и подтверждение моей догадки насчет первого раза. Несмотря на обстоятельства, я закатываю глаза.

Кейн сжимает мне руку, вновь привлекая к себе мое внимание.

— Изабелла?

Поначалу я не уверена, разговаривает ли он с видением дочери или же спрашивает меня о ней. Затем понимаю, что его взгляд сосредоточен на мне и текущем моменте. Пока, во всяком случае.

— Кажется, я ее видела. Если это действительно была она, с ней все в порядке. — Я решаю не уточнять, что видела девочку среди протестующих — скорее всего, с матерью, бывшей женой Кейна, — требовавших отчета о трагедии, в которую мы оказались вовлечены. Не стоит ему представлять дочку в такой сцене. Несчастной, жаждущей разрешения неопределенности, которого наверняка никогда не настанет. По крайней мере, в том виде, на какой они с мамой надеются.

Кейн кивает и расслабляется, спокойно и безмолвно смиряясь с судьбой. Со своей утратой. В реальности он, вероятно, принял тот факт, что больше никогда не увидится с дочерью, еще несколько недель назад, разуверившись в спасении или моем возвращении. Но сейчас, думаю, это произошло окончательно.

И его смирение вгрызается мне под кожу зудом, который никак не унять. Кейн, стольким пожертвовавший ради своего ребенка, окончательно сломлен. Он провел долгие недели в одиночестве, в условиях недоедания и чудовищного напряжения для психики — и выжил. И вот теперь, когда дом так близок, буквально на соседнем корабле, для него все кончено. И для Изабеллы.

Еще один ребенок, который больше никогда не увидит своего родителя, у которого не будет даже могилы, куда можно было бы наведываться. Только пустая и бессмысленная глыба мрамора с вырезанным именем, установленная в красивом и банальном парке где-нибудь на Земле.

Во мне снова вспыхивает ярость, стремительно разгораясь на щедро подкинутом Максом сухом хворосте. Одно дело — сдаться перед неминуемым мне. Но вот сдаться Кейну, оказаться сломленным, да еще по моей вине… это неправильно. Просто неправильно.

Меня переполняет бурная энергия, выметая смиренный покой и побуждая к движению. К действию.

Я отпускаю руку Кейна и встаю.

Он смотрит на меня со смешанным выражением надежды и замешательства.

Стиснув зубы, ковыляю по матрасам туда-сюда. Это нелепо. И даже бесполезно. Невозможно. В точности как я и выложила Риду. Ну, допустим, выберемся мы из номера — так бегством в спасательной капсуле выгадаем лишь несколько дополнительных минут жизни. Максимум час. Та же история и с ЛИНА.

Единственный корабль, на котором можно спастись от гребаного Макса, — это тот, на котором он сейчас и находится.

Я замираю, пытаясь ухватить какую-то мысль на периферии сознания. Медленно-медленно подбираюсь к ней, опасаясь спугнуть.

Корабль, на котором находится Макс. Практически в одиночестве, лишь с минимальным экипажем. В данный момент защищен он куда слабее, нежели «Аврора».

В голове у меня возникает образ моста между лайнером и «Аресом».

Если он по-прежнему наведен, перейти по нему будет вполне возможно.

А поскольку на «Арес» должны переносить тела и оборудование… мост еще не втянули. Теоретически. Более того, в скафандрах — при условии, что удастся отыскать подходящий и для Кейна, — мы не особо-то и отличаемся от безопасников.

А если удастся проникнуть на «Арес», у нас появится шанс.

Тем не менее сам замысел проблемы не решает. Точнее, проблем, во множественном числе. Выбраться из номера — задача номер один. После нее вторая — пересечь мост, не привлекая внимания безопасников, которых там неизвестно сколько. И в довершение, обе задачи необходимо выполнить еще до того, как найдется это чертово устройство, или Макс решит свернуть поиски и перейти к следующей