«Ничего, ничего, — повторял про себя Норд, — прорвусь. И еще покажу, на что способен Валера Мунипов».

Кровь вроде не шла. Норд осмотрел свой кос­тюм и плащ. Надо отдать должное Хьюго Боссу — его благородные изделия даже с пятнами крови, известки и подвальной грязи смотрелись вполне сносно. Норд почистил брюки, протер туфли кус­ком старой газеты, валяющейся тут же. Пригла­дил волосы. Подумав, снял темно-серый плащ, ос­тавшись в черном пиджаке. Теперь он не слишком привлекал внимание. Можно было вылезать из своего логова.

Норд поднялся по замусоренным ступенькам и оказался в большом дворе, образованном четырь­мя старыми домами. Здесь все было благополуч­но — маленькие дети возились около странного, не­известного назначения шарообразного сооружения из металлических труб, те, кто постарше, сбились в кучу, что-то оживленно обсуждая, старшекласс­ницы сидели, на лавочке и кокетничали с мальчи­ками, а бабки на скамеечках вели свои нескончае­мые разговоры. И никто не догадывался, что человек в черном, не слишком чистом костюме, который шел через двор, почему-то держась за локоть, ни кто иной как американский миллионер!

Норд пересек двор, прошел между домами, по­пал еще в один двор и свернул в темную подворот­ню. И потом неожиданно, как это часто бывает в московских переулках и проходных дворах, вы­шел на широченное, оживленное и людное Садо­вое кольцо.

Вокруг гудели автомобили, шумели проезжаю­щие мимо троллейбусы, справа и слева двигались потоки людей. Какой-то крепкий пенсионер, кото­рому Норд преградил путь, с удовольствием и даже каким-то смаком изо всех сил толкнул его плечом. Причем именно в раненную руку.

Норд растерянно повернулся к нему, но пенсио­нер уже прошел мимо. Ему удалось расслышать только проклятия в свой адрес. Норд почувство­вал, что его импровизированная повязка ослабла. Скоро восстановится кровообращение — и тогда пиши пропало. Истекающий кровью человек даже на московских улицах не слишком частое зрели­ще... К тому же невдалеке стоял патрульный ми­лиционер. Который, кстати, вот-вот должен был об­ратить внимание на Норда.

Нужно было срочно что-то предпринимать. Если бы рядом была аптека, он купил бы бинтов, йода, опять залез в ближайший подвал и перевязал руку. Если бы не патрульный, он бы поймал такси и дое­хал до ближайшей больницы. За пару зеленых бу­мажек любая медсестра или фельдшер окажут ему помощь и не будут слишком распространяться о характере ранения.

Норд посмотрел на другую сторону Садового коль­ца и вдруг увидел старинное, обшарпанное здание, в котором находилась больница имени Склифосовского. Вот оно, спасение! Как же он раньше не до­гадался!

Норд прошел несколько метров до перехода, за­тем пересек Садовое кольцо. Прошел один квартал, свернул в переулок и оказался в больничном дворе.

В приемную соваться нечего. Там быстро заметут, наверняка ОМОН охраняет. Нужно было пробраться в больницу через какую-нибудь боковую дверь.

Норд обошел большой больничный корпус и не об­наружил ни одной открытой двери. Он уже хотел было идти напролом, через приемную (носовой платок на­бух от сочащейся крови), как вдруг заметил непода­леку молодого врача, небритого и в несвежем халате.

Норд кинулся к нему:

Братишка, мне помощь нужна. Руку перевязать.

В приемный покой, — не останавливаясь и даже не глядя на Норда, врач показал рукой в сто­рону больничного корпуса.

Стой, — Норд схватил его за рукав, — я хоро­шо заплачу...

Тот наконец поднял глаза. Оценивающе глянул на Норда, на его ладонь, прижатую к локтю, сколь­знул взглядом по костюму и туфлям.

Пошли, — коротко сказал врач и, не огляды­ваясь, зашагал по дорожке, ведущей к корпусу.

Они обошли больницу и оказались у заднего вхо­да. Врач нажал кнопку звонка, и вскоре дверь от­крылась. Он кивнул Норду, и они оказались в боль­ничном коридоре. Норд чувствовал, что кровь снова начинает стекать по руке, как он ни старался по­крепче сжать рану. Но спасение, по-видимому, было уже близко.

Они прошли длинный коридор, свернули в боко­вое ответвление, потом спустились по лестнице и снова оказались в коридоре. Наконец врач остановился воз­ле одной из дверей, на которой была табличка с над­писью «Процедурная», и отпер ее своим ключом.

Заходи!

Норд зашел, и врач запер дверь изнутри.

Снимай пиджак!

Пока врач доставал бинты, гремел блестящими инструментами и доставал шприцы, Норд снял пид­жак и то, что осталось от рубашки. Как можно ак­куратнее повесил одежду на стул.

Ну-ка посмотрим...

Врач, насвистывая какой-то веселый мотивчик, снял повязку, бросил пропитанный кровью платок в урну и отер рану куском ваты, смоченной в пере­киси водорода. Потом просто полил пулевое отвер­стие из бутылочки. Жидкость шипела и пузырилась.

Где это тебя угораздило? — спросил он.

Да так, следы бандитских пуль, — ответил Норд.

Что пуль — вижу, а вот бандитских или ми­лицейских — на них не написано. Впрочем, сейчас мы посмотрим...

Как это? — не понял Норд.

Очень просто. Вытащим и посмотрим.

А что, она еще там?

А где ж ей быть? — хохотнул врач. — Ты ду­мал, она у тебя в организме растворилась?

Он ловко вскрыл ампулу и набрал в шприц жел­товатой жидкости.

Сейчас для начала мы тебе противостолб­нячную вколем.

Сделав укол, он выбросил шприц в урну.

Так. Ну вот. Теперь могу перевязать рану и отпустить тебя на все четыре. Клятву Гиппократа я исполнил. Дальнейшее зависит только от твоих финансовых возможностей.

Да, конечно. — Норд полез здоровой рукой во внутренний карман и достал бумажник. Хорошо, что он догадался взять наличные!

Норд достал три сотенные бумажки.

Хватит?

Врач покосился на пачку долларов, оставшихся в бумажнике Норда.

А за конспирацию?

Норд достал еще три.

Ну ладно, давай штуку баксов — и договоримся.

Норд отдал ему деньги и вдруг подумал, что он

был готов заплатить этому врачу в сто, двести, пятьсот раз больше. Да и вообще, он согласен был расстаться со своими капиталами, лишь бы сей­час оказаться на борту самолета, который летит в Штаты.

Между тем врач достал скальпель и сделал над­рез поперек круглого отверстия раны. К своему удив­лению, Норд почти не почувствовал боли. Зато по­том, когда врач, раздвинув ткани, залез пинцетом вглубь и нащупал застрявшую там пулю, все его тело пронзила жуткая боль.

Тихо, тихо, — успокоил его врач, — ничего страшного.

Он сильно дернул и вытащил из раны темный кусок металла. Внимательно осмотрев пулю, он бро­сил ее в никелированную кювету.

Ну вот, — сказал он через несколько минут, завязывая последний узелок на плотной повязке, — теперь будешь жить.