Арройе удалось получить через резидента ЦРУ всего девятый по счёту серийный экземпляр новой машины.

Вертолёт управлялся экипажем из двух человек. Пилотом и штурманом. Лётчики сидели тандемом, как на двухместном истребителе. В задней кабине пилот-командир, в передней штурман-оператор вооружения. И точно так же, как на боевом самолёте, управление машиной было дублированным.

В последний момент, перед самым вылетом, штурмана арестовала секретная полиция. Его заподозрили в связях с оппозиционерами. В последнее время подозрительность Арройи приобрела маниакальный характер. Многие преданные ему люди из ближайшего круга исчезали.

Замену арестованному лётчику подобрать не успели, так что Борису предстояло работать и за пилота, и за штурмана. Впрочем, для лётчика-истребителя, привыкшего летать в одиночку, такая задача была не из разряда невыполнимых…

На свадьбу дочери своего брата президент отправился со свитой из нескольких сотен человек. Поэтому делегацию перевозил целый воздушный флот, для которого был выделен специальный воздушный коридор. Но Арройя, как обычно, перехитрил всех. «Борт номер один» с его превосходительством поднялся в небо совсем не в то время, как было оговорено с принимающей стороной, и проследовал к пункту назначения сложным обходным путём. Таким образом Морган подстраховался от возможных покушений со стороны родственничка. Впрочем, это не помешало братьям при встрече у трапа прослезиться и долго тискать друг друга в объятиях.

Вокруг на лётном поле уже стояли десятки самолётов и вертолётов, доставивших богатых и влиятельных гостей не только из других стран Африки, но и со всего мира.

Прибывшие с Морганом Арройей члены делегации начали рассаживаться по лимузинам и автобусам, чтобы ехать в резиденцию губернатора. Через несколько часов там должен был состояться торжественный приём в честь свадьбы губернаторской дочери. По регламенту членам экипажей президентской флотилии полагалось оставаться на аэродроме. Для лётчиков были приготовлены номера в местной гостинице и угощение. Но Борис проскользнул в один из автобусов…

При входе во дворец всех обыскивали. Очень тщательно. Даже одетых в соответствии со строгими мусульманскими традициями жён высокопоставленных гостей вежливо просили пройти в особую комнату, где их должны были проверить специальные сотрудницы службы безопасности.

Не было сделано исключение даже для президента страны. Услышав от офицера охраны предложение вывернуть карманы, Морган с оскорблённым видом посмотрел на брата. Тогда Жан Батист предложил стражникам вначале обыскать себя. Понятно, что это было фикцией, но тем не менее символический жест снял напряжение. Морган, а за ним его телохранители и прочие члены делегации нехотя стали сдавать оружие и проходить внутрь.

Только теперь Борис заметил невзрачного на вид старичка. Однажды покойный Макс Хан показал на него на улице и объяснил, что старикашка заведует секретной лабораторией ядов. И с его помощью Морган сумел отправить на тот свет докучавшего ему долгие годы президента одной соседней страны. Борис забеспокоился, как бы тайный отравитель не успел причинить вред его сыну раньше, чем он сможет предупредить Игоря о грозящей ему опасности.

Борис стоял в длинной очереди ожидающих личного досмотра гостей, когда к нему приблизился длинный парень в одежде официанта и тихо шепнул на ухо:

– Есть маска на лицо от слезоточивого газа. Всего за десять долларов.

Нефёдов пожал плечами. Зачем она ему. Длинный официант снисходительно пояснил:

– Вскоре узнаете.

Встретившись с многозначительным взглядом осведомлённого бизнесмена, Борис решил всё же купить маску – себе и сыну.

Как почти оптовому покупателю длинный официант дал ему на прощание совет:

– Когда они начнут вас бить, не пытайтесь возмущаться. Просто нагнитесь и закройте голову локтями. Если желаете, у меня есть также толстые перчатки. Всего за двадцать пять долларов. Они любят бить каблуками по пальцам…

Когда подошла его очередь, Борис предъявил стоящему на входе распорядителю пилотское удостоверение, и ему повесили на шею жёлтый пропуск на оранжевом шнурке, тогда как другим гостям доставались красные, зелёные и синие пластиковые бейджики. Что это значит, Борис понял чуть позже.

Затем Нефёдов тоже дал ощупать себя грузноватому молодому человеку в форме с пистолетной кобурой на боку и проследовал за вновь прибывающими гостями. Вскоре он наткнулся на строгую табличку. Размещённый на ней текст могли понять только те, кто хотя бы немного умел читать местную письменность: «На ковры, паркет и мебель не плевать! За нарушение штраф». Видимо, у организаторов мероприятия имелись все основания подозревать, что среди почтенной публики найдётся немало невоспитанных персонажей. Что ж, в этой стране, где последний университет был закрыт двадцать лет тому назад, и в самом деле даже высокопоставленным чиновникам негде было набраться культуры…

Дворец брата президента, конечно, не мог тягаться по богатству отделки и обстановки с величественным сооружением, выстроенным в центре Морганбурга. Но Жан Батист и не пытается переплюнуть брата в его поистине детской в своей непосредственности тяге к слепящей роскоши. Он не хотел выглядеть (во всяком случае пока) перед приглашёнными западными гостями нуворишем, швыряющим казённые миллиарды на ветер. Поэтому оформление торжеств было достаточно сдержанным.

Большой, украшенный национальными флагами и цветами зал полон народа. Здесь уже находилось человек двести. Какая-то профланировавшая мимо Бориса светлокожая дама в бриллиантах вполголоса язвительно говорила своему кавалеру в смокинге, что вряд ли стоило пять часов болтаться в самолёте, чтобы в итоге попасть на свадьбу, где гостей собираются потчевать с поистине деревенским размахом:

– Подумать только, всего пять сортов мороженого! А в качестве гвоздя программы простецкий омлет с шампиньонами и пиво. Такого убогого меню я не встречала даже в рочестерской богадельне для нищих, которую мне однажды пришлось инспектировать от парламентской комиссии по злоупотреблениям среди государственных чиновников.

– Не стоит обижаться на нашего любезного хозяина, дорогая Элизабет, – утешал разочарованную блондинку, по всей видимости англичанку, её рассудительный кавалер. Его вкрадчивый мурлыкающий голос сам по себе звучал, как успокоительное: – Наш мудрый африканский друг готовится провести важную рокировку и вынужден заботиться о собственном имидже «друга народа» и «неподкупного». В этой стране миллионы простых людей гибнут от голода. Пир во время чумы в такой ответственный момент ему только повредит в глазах ваших лондонских друзей и моих американских партнёров. Так что будем снисходительны к отцу, который даже свадьбу любимой дочери вынужден превратить в пропагандистское мероприятие…

Борис не дослушал этот разговор, ибо вдруг заметил сына! Хотя непросто было узнать его в красном генеральском мундире с золотыми эполетами на плечах. У пятидесятилетнего мужчины аж дыхание перехватило от охватившей его радости. Игорь стоял рядом с очень красивой девушкой в белом платье невесты. Было заметно, что она с удовольствием купается во всеобщем внимании и лести. Он же рассеянно отвечал на поздравления постоянно прибывающих гостей с таким видом, словно заблудился и по ошибке попал на чужое торжество.