– Доставила группу детей с матерями на Санктум. Вчера вернулась.

– И как там?

– Санктум – всего лишь несколько модульных построек на голой равнине.

– Там все изменится.

– Надеюсь.

– Багаж уже на борту?

– Доставлен десять минут назад.

– Отлично. Начнем предстартовую проверку.

– Прежде чем начнешь, имей в виду, что получено сообщение с Парковой, семнадцать. Письменный текст. Для господина ДеВрио.

Я переслала сообщение в пассажирскую кабину. Несколько минут спустя Джамбри отправил мне его копию:

«Джамбри,

случилась очередная перестрелка. С обеих сторон уничтожены корабли, есть жертвы. Отношения между Конфедерацией и Собранием ухудшились настолько, что хотел бы вас предупредить: будьте крайне осторожны, приближаясь к ним».

Цирцея спросила, можно ли ей посидеть на мостике во время старта.

– Конечно, – ответила я. – Нравятся космические полеты?

Она рассмеялась звонким, словно у девушки, смехом. Сейчас она выглядела совсем не так, как в кабинете Килгора.

– Я лечу впервые, – сказала она.

– В самом деле? Никогда не летали в космос?

– Нет, – ответила она. – Всегда хотела, но как-то не получалось. – Она снова рассмеялась. – Вы так на меня смотрите, будто я сказала что-то забавное.

– Просто немного удивилась.

– Почему?

– Вы участвуете в самом амбициозном космическом проекте из всех, о которых я слышала.

Открылся стартовый люк. В него вплыла черно-белая яхта класса «бенсон», медленно пересекла причальную зону и пришвартовалась напротив нас. На яхте были опознавательные знаки Деллаконды.

Мне хотелось кричать от радости.

– Слава богу, – сказала Цирцея.

С яхты сошел пилот. Видимо, больше на ней никого не было.

– Почему вы не слетали хотя бы на экскурсию?

– Всегда хотела. Просто не нашлось времени.

– Понимаю.

– Чейз, – сказала Белль, – диспетчерская на связи.

– Хорошо, Белль. Соедини меня с ними.

– «Белль-Мари», – послышался женский голос, – старт разрешаю.

Нам задали направление. Когда я летала с Айвеном, такого не было.

– Слишком много прибывающих кораблей, – сказала оператор. – Не хочется, чтобы вы врезались в кого-нибудь.

– Стартую, Сэмюелс. Спасибо.

Освободив захваты, я отошла от причала и выплыла в космос. Под нами простирался золотой шар Салуда Дальнего посреди океана облаков, пронизанных солнечными лучами.

– Прекрасная планета, – сказала Цирцея. – Ваш заработок связан с космосом, Чейз, и вам кажется, что все обязательно должны там побывать. А на самом деле ни один житель планеты, скорее всего, не бывал даже на станции Сэмюелс. Для вас, – она показала то ли на внутренность корабля, то ли на огромную вселенную вокруг него, – все это давно стало родным домом, и ваш образ жизни кажется вам вполне естественным. Но большинство людей вряд ли назовут число планет в системе.

– Но не вы.

– Нет, не я. Чейз, моя жизнь прекрасна. Лучшего не стоит и желать. Но будь у меня возможность начать все сначала, я, скорее всего, пошла бы по вашему пути. Вы счастливая женщина, но, возможно, еще не знаете об этом.

В разрыве облаков мелькнул голубой океан.

Мы послали сообщение о нашем прибытии Селотте и Касселю. Примерно через час после отлета со станции я взяла курс на Боркарат, их родную планету, велела Алексу и Джамбри пристегнуться – и скользнула между измерениями.

Один из недостатков подобных путешествий состоит в полном отсутствии связи на протяжении полета. Если бы «немые» посоветовали Килгору засунуть свои дипломатические инициативы себе в задницу, он не смог бы сообщить нам об этом.

Глядя на серые сумерки межпространственного мира, Цирцея в очередной раз сказала мне, что ей всегда этого хотелось.

– Не в таких обстоятельствах, конечно. Но здесь все так странно…

– Как жилось при бандаре? – спросила я.

– Когда он умер, я была подростком. Многие, естественно, ненавидели его. Увы, я не придавала особого значения политике. Люди рисковали собой, пытаясь избавиться от Клива, а я училась в школе, и больше ничего. Мальчики и физика – вот все, что меня волновало. Не обязательно в этом порядке. – Она застенчиво улыбнулась.

– Наверное, все облегченно вздохнули, когда его не стало?

– Если честно, мне кажется, что при Кливе было лучше, чем сейчас, – прежде всего потому, что правительство Килгора более коррумпировано. Не поймите меня превратно: я вовсе не говорю, что хотела бы возвращения Клива. Но все делают вид, будто мир черно-белый, хотя на самом деле это не так.

Бо́льшую часть времени она пребывала в приподнятом расположении духа, но иногда становилась серьезной и сосредоточенной, чему, конечно, способствовала и лежавшая на ней ответственность. Впрочем, познакомившись с Цирцеей поближе за время долгого полета, я поняла, что ее мучают вовсе не последствия возможной неудачи, – в сущности, она выглядела уверенной в успехе. Если эти создания действительно могли читать мысли друг друга, и ее тоже, они наверняка поняли бы, что поставлено на карту. К тому же они, должно быть, обладали куда большей способностью к сопереживанию, чем люди. Неужели они стали бы наблюдать со стороны, как гигантская катастрофа уничтожает сотни миллионов жизней, если могли без особых усилий предотвратить ее?

Нет, дело явно было в другом, скорее всего, как ни странно, в прозаичных мыслях об ушедшем времени, об упущенных возможностях, о потерях, которые случаются у каждого. Куда ушла молодость?

Вероятно, я слишком много думала о приближающейся вспышке гамма-излучения. Цирцея могла совершенно спокойно заметить: независимо от того, чем все закончится, в один прекрасный день мы будем готовы отдать что угодно за возвращение в то время, когда мы сидели вместе на мостике и жевали сэндвичи с джемом – вот как сейчас. Это вовсе не означало, что Цирцею ничто больше не заботило: она просто жила сегодняшним днем, как и все, кого я знала.

Джамбри тоже не позволял себе слишком много размышлять о важности предстоящей миссии.

– Сделаем, что сможем, – сказал он. – Если у «немых» хватит ума, они воспользуются шансом помочь нам. В конце концов, для них это тоже выход – возможность улучшить отношения и предотвратить войну. С их стороны будет крайне глупо поступать иначе.

Он был родом из Города-на-Скале. Его отец, врач, в молодости побывал на Салуде Дальнем, полюбил его огромные океаны и обширные леса – а возможно, и чувство уединения, которое человек обретал на планете, – и в конце концов убедил жену провести там отпуск. Планета ей понравилась, и после рождения Джамбри его родители решились, как он выразился, на окончательный переезд.