22-я армия сумела выскользнуть из наметившегося «котла» и отойти к Великим Лукам. Резервные 29-я и 30-я армии заполнили бреши в обороне. Тем самым все чаще стал сказываться не предусмотренный германским командованием фактор обилия резервов у советского командования. Несколько немецких дивизий, растянутых широким фронтом, были уже не в состоянии продолжать наступление. Более того, части 19-й танковой дивизии, захватившие с ходу Великие Луки 17 июля, были оттуда выбиты 21 июля подошедшими из тыла советскими частями.

Не удалось противнику расправиться и с 13-й армией. Часть ее сил (правда, небольшая – около 10 тыс. человек) сумели выйти из окружения. Погибли командир 20-го стрелкового корпуса генерал с. И. Еремин, командир 13-го мехкорпуса генерал М.П. Ахмостин, чей сводный отряд прорывался от самой границы, командир 143-й дивизии генерал Д.П. Сафонов… Но соединения 13-й и 4-й армий, обрастая отходящими и резервными частями, сумели временно стабилизировать фронт по линии р. Днепр – Кричев – Рославль.

На восточном берегу Днепра вступила в действие неумолимая логика войны – дело решают резервы. Как раз у группы армий «Центр» их уже не оставалось. Фронт группы «Центр» с первоначальных 400 км к середине июля выгнулся дугою в пятьсот с лишним километров. Пехота отстала. Вся тяжесть наступления пришлась на пятнадцать танковых и моторизованных дивизий, многие из которых потеряли до 40–45# своих машин. Рывок в 600–700 км обострил проблему снабжения. Войска Гота и Гудериана стали «пробуксовывать». В этот момент совершенно верный контрманевр был предпринят в полосе 21-й армии. По приказу Ставки специально созданной кавалерийской группе предписывалось провести рейд по тылам группы армий «Центр». «В связи с быстрым продвижением у противника, несомненно, создалось напряженное положение с тылом, – говорилось в приказе. – В этой обстановке всякие действия по тылу и коммуникациям противника могут отказать решающее влияние на успех операций» (3, с. 475).

22 июля три кавалерийские дивизии под командованием генерал-полковника О.И. Городовикова ушли в рейд из Речицы (район Гомеля) в общем направлении на Бобруйск. Непосредственной целью была железнодорожная станция Осиповичи, где скрещивались три железнодорожные ветки – на Минск, Могилев и Луцк. Кавгруппа должна была громить тылы, уничтожая штабы, мосты, линии связи, организовывать партизанские отряды. В определенной степени то было попыткой воссоздать опыт войны 1812 года.

Уже 24 июля кавалеристы вышли в район Бобруйска и перерезали коммуникации танковой группы Гудериана и 2-й армии. Неожиданный налет вызвал серьезную озабоченность у командования группы армий «Центр». Так как резервов у Бока не было, то пришлось просить три дивизии из резерва главного командования. Но этими успехами, к сожалению, рейд Городовикова и ограничился. Дивизии действовали одной скученной группой. Она легко засекалась и контролировалась немецкой авиацией, поэтому все штабы и тылы из полосы действий этой группы заблаговременно выводились. С подходом свежих пехотных немецких дивизий соединение Городовикова втянулось во фронтальный бой, что ему совершенно было противопоказано и, потерпев поражение, уже к 1 августа отошло на исходные позиции.

Неудачей закончилась аналогичная попытка кавалерийского рейда по тылам 3-й танковой группы. Но и без этих рейдов открытые фланги и коммуникации, слабые резервы вынуждали германское командование приостановить наступление на московском направлении. Тем более что на Украине группе армий «Юг» явно не хватало сил одновременно вести борьбу за Киев и двигаться к Черному морю. В результате родилась директива № 33 от 19 июля 1941 г., в которой фельдмаршалу Боку приказывалось начать подготовку наступления на юг, на соединение со своим правым соседом. С конца июля дивизии группы Гудериана стали постепенно, по мере подхода пехоты, выводиться со Смоленского участка и сосредотачиваться на Рославльском направлении. Перегруппировка проходила в условиях начавшегося контрнаступления советских резервных армий.

Задачи перед ними ставились самые решительные – разгромить 2-ю и 3-ю танковые группы, для чего создавалось пять оперативных объединений из сил 21, 24, 29 и 30-й армий по три дивизии в каждом под командованием генерал-лейтенантов с. А. Калинина, В.Я. Качалова, И.И. Масленникова и генерал-майоров К.К. Рокоссовского и В.А. Хоменко. По уже сложившейся традиции, перейти в наступление было приказано в малореальные сроки – с утра 23 июля, т. е. на всю подготовку отводились считаные дни. Поэтому в назначенное время всем ударным группам перейти в наступление не удалось, и этот процесс по объективным причинам растянулся на неделю. Первыми 23 июля из района Рославля перешли в наступление дивизии генерала Качалова, 24-го – группа генерала Хоменко, 28-го – генерала Рокоссовского, последними – части генерала Масленникова.

Во всех группах после первоначальных тактических успехов продвижение прекратилось. На том наступательные действия и кончились, лишь для войск В.Я. Качалова дальнейшие события обернулись трагедией. 1 августа 2-я танковая группа и 7-й армейский корпус вермахта перешли в наступление и уже 3 августа окружили войсковую группу Качалова под Рославлем. Попытки прорвать окружение и деблокировать кольцо извне успеха не имели. К 8 августа бои в кольце закончились. Генерал В.Я. Качалов погиб.

Красная Армия в очередной раз показала, что наступать она не умеет. Наличие на картах значков с номерами дивизий еще не означало, что это соединение боеспособно, а не представляет собой солянку из частей, плохо знающих, как друг с другом взаимодействовать. Наиболее трезвомыслящие военачальники начали понимать, что без серьезной подготовки проводить наступательные действия нецелесообразно, что ничего, кроме тяжелых потерь для себя и некоторого беспокойства для противника, они не приносят. Так поступил Г.К. Жуков по прибытии на ельнинский выступ, за который вела бои 24-я армия. Ознакомившись с обстановкой, он отдал распоряжение о прекращении наступления. Ему стало ясно, что «наши части ведут артиллерийский огонь, главным образом, не по реально существующим огневым точкам, а по предполагаемым. Сил 24-й армии для проведения контрудара было явно недостаточно» (4, с. 303–304).

Потом эта формула про недейственный артиллерийский огонь и атаки недостаточными силами будет повторяться в приказах часто, вплоть до осени 1942 г. Однако наступать советские войска будут чаще всего вопреки провозглашаемым установкам.

Посоветовавшись с командирами, Жуков пришел к выводу, что необходимы дополнительные силы и проведение интенсивной тактической разведки, на что потребуется 10–12 дней. В тех условиях это выглядело качественно новым подходом к организации наступления, в том числе и отличающегося от принципов «навалки» контрудара у Дубно – Броды, хотя и не выходящего за рамки элементарных требований к подготовке наступления. Впервые с начала войны на приготовление к наступлению отводилось так много времени. Пользуясь жуковским «блатом», войска на этом участке могли без спешки и суеты, не вслепую, а осознанно подготовить удар по противнику. Результат оказался налицо. Под Ельней наступление советских войск закончилось успешно, и впервые ответные контрудары немцев были отражены. То было возвращением к азам военной науки, но путь оказался долгим и кровавым. Победа под Ельней на деле свелась к выдавливанию противника с выступа ценой больших потерь. Но главное, был достигнут первый территориальный успех, а потеря людских ресурсов легко восполнялась.