Второй важнейший внешнеполитический пост — представителя США в ООН — следовало занять Лоджу Эйзенхауэр, правда, предложил ему должность помощника президента и руководителя аппарата Белого дома, но Лодж предпочел работу в ООН.

Третье важнейшее назначение несколько удивило. Министром обороны Эйзенхауэр назначил Чарлза Уилсона, президента крупнейшей автомобильной корпорации «Дженерал моторе». На заявления, что Уилсон не имеет никакого отношения к военной области, Эйзенхауэр отвечал, что непосредственно военными делами будут заниматься другие люди — министры родов войск, начальники штабов, а Министерство обороны — это прежде всего работодатель и покупатель всего необходимого для вооруженных сил.

В реальных условиях, когда одной из важнейших задач своего правительства Эйзенхауэр поставил сокращение государственных расходов, в частности на оборону, при сохранении военной мощи страны (опираясь на новые средства ведения войны — ядерное и разрабатываемое ракетное оружие), важным был пост министра финансов. Его получил Джордж Хамфри — президент кливлендской компании «Марк Ханна». С Хамфри Дуайт раньше никогда не встречался и избрал его лишь на основании рекомендаций. Президент позже говорил, что сделал правильный выбор — Хамфри оказался не только знающим специалистом и настойчивым администратором, с ним сложились непринужденные личные отношения. Перед министром финансов, как и перед всеми администраторами, была поставлена непростая задача — резко сократить бюджетный дефицит, который в 1953/54 году (бюджетный год начинается 1 июля) составлял около десяти миллиардов долларов.

Как в свое время Франклин Рузвельт, Эйзенхауэр считал, что в правительстве должна быть хотя бы одна женщина. Он знал Овету Хобби еще с войны, когда она руководила Женской вспомогательной военной службой. После войны Хобби издавала газету в Техасе. Эйзенхауэр предполагал взамен разнородных социальных служб создать единое Министерство здравоохранения, социального обеспечения и образования (опять-таки прежде всего для экономии средств) и наметил именно Хобби на пост его главы. Таким назначением президент демонстрировал широкий подход, привлекая в кабинет не только однопартийцев (Овета являлась членом Демократической партии).

Другим важным постом с точки зрения будущей социальной политики являлась должность министра труда. Она была тем более значительной, что правительству предстояло сказать свое слово по поводу действовавшего с 1947 года закона Тафта — Хартли, ограничившего права профсоюзов, вводившего восьмидесятидневный «охладительный период» перед стачками, отменявшего практику принятия на работу и увольнения только с согласия профсоюзов, запрещавшего стачки солидарности и бойкотирование предприятий.

Эйзенхауэру, не собиравшемуся существенно изменять этот закон, была необходима поддержка рабочего движения в его сохранении. Пост министра труда был предложен Мартину Деркину, председателю профсоюза водопроводчиков. Тот, правда, настаивал на существенном изменении закона Тафта — Хартли, но Эйзенхауэр надеялся убедить его, что этот акт охраняет права рабочих, не связанных с официальными профсоюзами, и обеспечивает надежный баланс между рабочими и предпринимателями.

Вскоре правительство Эйзенхауэра стали называть кабинетом восьми миллионеров и одного водопроводчика. Деркин, правда, вскоре пришел к выводу, что среди миллионеров ему не место, и через восемь месяцев ушел в отставку.

Эйзенхауэр сознавал, что ни один из членов кабинета не имел опыта государственного управления, ведь республиканцы не стояли у власти два десятилетия. Правда, военным министром у Рузвельта некоторое время был республиканец Генри Стимсон, но исключения лишь подтверждают правило. Тем не менее президент надеялся, что министры, имея навыки работы в частном бизнесе, деловую хватку, контакты в различных кругах и жизненный опыт, справятся с новыми обязанностями.

Примерно то же можно сказать о формировании штата Белого дома. Ключевой фигурой стал помощник президента Шерман Адаме, являвшийся ранее его правой рукой в избирательной кампании, проявивший отличные организаторские качества и жесткий стиль руководства. Ответственную роль в аппарате играл пресс-секретарь Джеймс (Джим) Хагерти, талантливый журналист, много лет работавший репортером газеты «Нью-Йорк таймс», а затем являвшийся помощником сенатора Дьюи, в частности во время двух его попыток стать президентом. Теперь Эйзенхауэр рассматривал Хагерти не только как связного с настырной и многоликой прессой, но и как доверенного советчика, прежде всего по вопросам международных отношений.

Еще одной значительной фигурой должен был стать помощник по связям с Конгрессом генерал-майор Уилтон (обычно его называли Джерри) Персоне. Участник двух мировых войн, Персоне был хорошо известен Дуайту: он представлял Министерство обороны в Конгрессе, а во время службы Эйзенхауэра в НАТО был его помощником по связям с американской законодательной властью. Теперь Персонсу предстояло выполнять примерно тот же круг обязанностей, но на самом высоком уровне.

В 1947 году был образован совещательный орган при президенте — Совет национальной безопасности (СНБ), однако при Трумэне он существенной роли не играл. Эйзенхауэр же считал, что получение коллективных, согласованных советов опытных деятелей ему, не очень искушенному в политике, очень важно. Поэтому он решил созывать СНБ регулярно, включив в него трех министров (госсекретаря, министров обороны и финансов) и их заместителей, членов Объединенного комитета начальников штабов и директора ЦРУ. Для координации деятельности СНБ было создано Плановое управление во главе с генералом Робертом Катлером, чья должность стала называться «советник президента по национальной безопасности».

Наконец, немаловажной была роль личного секретаря президента. Еще в самом начале предвыборной кампании Дуайт выделил среди своих технических помощников 45-летнюю Энн Уитмен, имевшую длительный опыт секретарской работы, в частности в пропагандистской организации «Крестовый поход за свободу». Во время предвыборной кампании Эйзенхауэр убедился, что эта женщина обладает здравым умом, весьма компетентна в секретарской работе, умеет держать язык за зубами. Энн стала его личным секретарем, служила ему верой и правдой на протяжении обоих президентских сроков. Дуайт был с ней совершенно откровенен, отлично зная, насколько точно и при необходимости в глубокой тайне она выполнит любое поручение. Историки же глубоко благодарны Уитмен, которая тщательно следила, чтобы ни одна бумажка президента не пропала, были зафиксированы все его телефонные разговоры и записано содержание всех бесед и совещаний. В результате в архиве возникла огромная секция Уитмен, дающая разностороннее представление о президентстве Эйзенхауэра.

Избранный президент вступает в должность только 20 января. Несколько месяцев Эйзенхауэры продолжали жить в доме президента Колумбийского университета (считалось, что, став командующим вооруженными силами НАТО и перебравшись в Париж, он только получил отпуск в университете). Готовясь к переезду в Белый дом, они паковали вещи, и, как шутила Мейми, перед ней всё время стояла проблема не перепутать, что из меблировки и домашней утвари принадлежало семье, а что являлось собственностью университета.