В этих условиях пойти на конфронтацию с Маккарти означало нарушить связи со «старой гвардией» республиканцев и с широкими кругами населения, зомбированных истериками Маккарти. Эйзенхауэр поступал осторожно. После заявления Никсона, что Маккарти — активный член республиканской команды и поэтому Эйзенхауэр поддерживает его, сам Дуайт на пресс-конференции в конце августа, не опровергая слов напарника, добавил: «Я не собираюсь безоговорочно одобрять действия любого человека, которые, как я полагаю, являются антиамериканскими по своим методам и процедурам».

Когда же его стали настойчиво спрашивать, как он относится к обвинениям в адрес госсекретаря Маршалла, Дуайт не выдержал и воскликнул, что этот генерал (волнуясь, он нередко возвращался к военному лексикону) — «человек подлинной самоотверженности», добавив: «Я не потерплю, когда кто-либо попытается найти в его прошлой службе нашей стране хотя бы что-то, за что можно критиковать». Имя Маккарти названо не было, и масса рядовых граждан не обратила на эти слова особого внимания, но компетентным людям было ясно, кто именно имеется в виду.

Путешествие по штатам началось 2 сентября. Для агитационной кампании был оборудован специальный поезд, который назвали «Гляди вперед, сосед!». В поездке Дуайта сопровождала Мейми, которая, несмотря на болезненное состояние, держалась отлично и оказывала «домашнее» воздействие, преимущественно на женскую аудиторию, каждый раз появляясь рядом с мужем, приветливо улыбаясь из-за его плеча и посылая аудитории воздушные поцелуи. Первым помощником являлся Шерман Адаме. В команду входили около трех десятков советников и экспертов в самых различных областях политики, экономики, международных отношений, а также представители прессы. Важную помощь оказывал Милтон, который участвовал в подготовке выступлений.

Верный своей давней привычке, Дуайт не принимал на веру ни один текст, тщательно их проверял, вносил исправления, требовал дополнительную информацию. Советникам иногда даже казалось, что шеф придирается, так как он вторгался не только в суть, но и в стилистические особенности и даже в грамматику, где, скажем правду, его советники были несравненно компетентнее. Правда, его замечания по поводу стилистики и грамматики обычно касались того, что он считал сложным для восприятия. К примеру, он потребовал, чтобы все латинские выражения, даже такие обычные, как «статус-кво», были исключены, так как могут быть непонятны широкой аудитории.

Команда заранее готовилась к «внезапным» остановкам поезда (в США их иронично называют «whistle stop» — «остановки по свистку»). Дело изображалось так, будто на такой-то крохотной станции собралась толпа местных фермеров и других простых людей (подготовленных местными боссами Республиканской партии), и поезд делал остановку по их требованию.

Дуайт выходил на ступени заднего вагона и произносил «экспромтом» речь, на самом деле подготовленную заранее. Так у избирателей создавалось впечатление, что республиканский кандидат знает местные проблемы. Он повсеместно разоблачал вашингтонских бюрократов и призывал слушателей присоединиться к нему в «крестовом походе». Так название его книги, которое ранее было использовано на съезде партии, стало ключевым лозунгом кампании.

Эйзенхауэру уже шел 62-й год, но он сохранял бодрость, активность, а в тех случаях, когда сильно уставал, не давал возможности присутствующим ощутить это. По подсчетам его штаба, он проделал на своем поезде путь в пятьдесят одну тысячу миль (свыше восьмидесяти тысяч километров), что составляет две длины земного экватора; побывал в сорока пяти из сорока восьми существовавших в то время штатов, выступил в 232 населенных пунктах.

Своеобразным апофеозом избирательной кампании явилось выступление в Детройте 24 октября. Эйзенхауэр объявил, что немедленно после выборов (он делал вид, что уверен в победе) «позабудет все отвлекающие политические маневры и сконцентрируется на одном деле — окончании корейской войны»: «Это дело требует личной поездки в Корею. Я эту поездку совершу. Только таким образом я смогу выяснить, как мне послужить наилучшим образом американскому народу в деле мира. Я отправлюсь в Корею».

Вдумчивые наблюдатели пришли к выводу, что этим заявлением Эйзенхауэр обеспечил себе победу. Репортер агентства «Юнайтед пресс» демонстративно собрал свои вещи и покинул поезд кандидата, заявив, что теперь ему там делать нечего. Речь была встречена с энтузиазмом, хотя сам Эйзенхауэр еще не знал, как закончить войну на полуострове. Заявление носило явно пропагандистский характер, было рискованным, если не сказать авантюрным.

Президентские выборы состоялись 4 ноября. Эйзенхауэр получил 34 миллиона голосов (55,2 процента), Стивенсон — 27,4 миллиона (44,3 процента). 0,2 процента достались кандидату от Прогрессивной партии Винсенту Хэллинану, 0,3 процента — другим кандидатам от малых групп. За Макартура, кандидата от фиктивной Конституционной партии, проголосовали 17 205 человек, что составило менее десятых долей процента. Это был конец едва начавшейся политической биографии боевого генерала.

Выборы в США являются непрямыми. Избиратели голосуют не за того или иного кандидата, а за представляющих партию выборщиков, которые затем собираются в Вашингтоне и избирают президента. Но это лишь условная юридическая процедура, так как выборщики имеют императивный мандат, то есть голосуют только за того кандидата, которого они представляют. По результатам голосования выборщиков победа Эйзенхауэра была намного более убедительной. За ним шли 442 выборщика, за Стивенсоном — 89. Остальные кандидаты не получили ни одного места в коллегии выборщиков.

Эйзенхауэр наблюдал за ходом выборов из своей резиденции в нью-йоркском отеле «Коммодор». В половине второго ночи 5 ноября, когда стало ясно, что он победил, он выслушал по телефону поздравление Стивенсона и собирался отправиться спать. К нему, однако, подошла Клэр Люс, супруга журнального магната, его рьяная сторонница, которая активно участвовала в предвыборной кампании, заявив: «Я знаю, господин президент, как вы устали. Но есть одна вещь, которую вы должны сделать». Дуайт последовал ее совету — позвонил 78-летнему предыдущему президенту-республиканцу Герберту Гуверу, покинувшему пост 20 лет назад. Почтительным разговором с Гувером Дуайт продемонстрировал верность республиканской традиции и уважение к старшему поколению.

Наутро, когда Дуайт и Мейми собирались отправиться к себе домой в район Морнингсайд-Хайтс, они в первый момент удивились, что с ними в автомобиль садятся совершенно незнакомые люди. Лишь через мгновение Эйзенхауэр сообразил, что теперь является национальным достоянием, которое следует охранять самым тщательным образом, а севшие рядом с ним чужаки — агенты секретной службы. Дуайт Эйзенхауэр стал президентом Соединенных Штатов Америки.

На протяжении нескольких дней Эйзенхауэр получил огромное количество поздравлений от глав государств и правительств, политических и общественных деятелей и работников искусства, множества рядовых граждан США и всего мира. Единственное крупное государство, которое не откликнулось на результаты выборов, — СССР.