-Ну а дальше ты знаешь. Освоила работу бармена, поселилась к Кроле под бок, начала ходить на пары, сменила цвет волос. Больно уж дико на мне зелёный смотрелся, самой страшно было, особенно по ночам.

Стас уже давно придвинулся ко мне, расстояние между нами было всего ничего. Он притягивает меня к себе, и я утыкаюсь носом в его грудь, который раз за этот день. Хочется всхлипнуть и уже расслабиться, вычёркивая сегодняшний день из своей памяти навсегда. Но это ещё не конец, потому что остался ещё один вопрос, который не даёт покоя Чернову.

— А Олег?

— А Олег с определённой периодичностью пытается появляться в моей жизни. Сначала явился в общагу, наверное, спустя пару недель, после того, как я там поселилась. Притащил чемодан с моими вещами. Не думаю, что это была забота, скорее уж попытка напомнить мне, кем я должна быть по его мнению. Ну и так, иногда мелькал где-то перед глазами. И да… ещё иногда звонил, опять-таки, чтобы не забывала.

— С тех пор как мы вместе он тебе звонил?

Мне очень сильно хочется соврать. Одно простое «нет». Но упрямые губы шепчут своё:

— Да.

Спать мы легли в разных комнатах. Вернее это Стас не пришёл в свою спальню, сначала оставшись сидеть на диване, а потом заняв комнату Дамира. Лёжа в темноте в его постели, я слышала, как за ним закрывалась соседняя дверь. Я лежала в уже ставшей нашей с ним кровати и пыталась уловить остатки его запаха. Как тогда, когда только впервые ночевала здесь, пока он летал домой. Но у меня ничего не получалось. Постель упорно пахла нами обоими, не давая мне почувствовать присутствие Чернова. Уснула я только под самое утро, а проснувшись, обнаружила на кухне записку: «Уехал за Дамиром, увидимся после твоих пар».

Выгуляла собаку и поехала в универ. На парах не сиделось, хотелось то курить, то выть. Я, кстати, и курить-то начала относительно недавно, после очередной попытки Першина связаться со мной. Он ненавидел курящих девушек, а мне нужно было ещё одно доказательство, что у него нет никакой власти надо мной.

С последнего занятия нас отпустили чуть раньше. Я вышла на парковку, с надеждой крутя головой по сторонам, в попытке найти Стаса. А потом у меня зазвонил телефон, а в трубке его смурное:

— Я не приеду.

Меня хватило ненадолго. Пока покупали билеты, пока проходили регистрацию в последний момент, пока неслись сломя голову к выходу… А вот в самолёте, уже после взлёта, меня повело. Наверное, пребывание на земле вселяло хоть какую-то иллюзию контроля. Даже сама мысль, что я просто могу взять телефон и позвонить, успокаивала. Здесь же, на высоте десяти тысяч километров, меня стала охватывать паника. Больше всего убивало отсутствие возможности на протяжении четырёх часов получать новости из дома. И даже Дамир, сидящий в соседнем кресле, по виду был такой же прибитый как я и ничем не мог помочь мне. Оба варились в своих мыслях и тревогах, только мне, наверное, всё равно легче было, потому что я просто боялся, а у него ещё и воспоминания были, которые спустя десять лет, так или иначе, преследовали его. Брат никогда про них не говорил, но я всё равно знал, что они есть и терзают его при каждом подходящем случаи.

Чтобы сохранять хоть какое-то спокойствие, мне было необходимо за что-то зацепиться … И я тоже начал вспоминать… события последних дней.

Думал про Веру и не мог понять, как мы пришли к тому, к чему пришли. Вернее саму последовательность событий я ещё понимал, но как я раньше не смог увидеть всего, что стояло за ними? Отчего я до этого не понял всё серьёзность происходящего с ней? Почему не настоял? Почему не стал спрашивать про бывшего? Она же рассказывала про не совсем удачные отношения из прошлого. Надо было тогда зацепиться, начать задавать вопросы. А я, блин, решил в рыцаря сыграть на белом коне со всем своим благородством. Я не он. Да, чёрт побери, я не он, но разве это хоть что-то меняет? Если сам не увидел, не понял её. Я ведь всё на Верино упрямство списывал, что она из чистого принципа все эти преграды выставляет. Просто потому, что ей сопротивляться надо.

Она вчера сидела и рассказывала всю эту историю, а у меня в глазах темнело от безнадёги. Никогда не предполагал, что могу так сильно кого-нибудь ненавидеть. Даже не ненавидеть… а тупо хотеть убить. И вчера это был вовсе не пафосный словесный оборот, а именно острое ничем не прикрытое желание. Я даже сам испугался, особенно, когда Вера призналась, что он ей всё ещё названивает. Наверное, всё-таки мне повезло, что Олег попался на глаза Дамиру, а не мне. Потому что у меня не было гарантии, что это закончилось чем-нибудь хорошим, окажись я с ним рядом.

Даже с Верой рядом быть не смог, настолько меня эмоции переполняли. Понимал, что поступаю неправильно, мне бы обнять её и поцеловать, заставляя забыть обо всём, но я так и не смог. Вдруг подумал, что случайно могу сделать больно. Я теперь вообще не знал, как подойти к ней, чтобы это не выглядело давлением или принуждением с моей стороны.

Утром подорвался ни свет, ни заря, чтобы привести Дамира, всё что угодно, лишь бы не оставаться с ней наедине. Пока ехал за город просчитывал варианты и поражался одной простой вещи. Он ей звонил. Она не сказала. Я не увидел. Тогда чем мы с ней занимались предыдущие три недели, если так и не смогли достигнуть главного — понимания? Ответ был на поверхности, и впервые за этот месяц он меня не устраивал. Я так упорно добивался её полного присутствия в своей жизни, что умудрился упустить что-то очень важное.

Дядя Витя встретил меня свой привычной ухмылкой.

— Даму свою где оставил?

— На учёбе.

— Ну-ну, — ехидно глянул он на меня. — Отец-то в курсе таких жизненных перемен?

— Я сам, — без настроения бурчу, а-то ведь ему не сложно позвонить и рассказать всё раньше времени.

А Борисов лишь довольно усмехается. Что-то его веселит во всей этой ситуации, но у меня нет ни сил, ни желания уточнять. Мне вчерашнего нашего разговора хватило.

В город возвращались в тишине. Дамир не спрашивал и никак не комментировал вчерашний вечер, пока я сам не сдался.

— Что мне делать?

— А что тебе делать? — риторически повторил он за мной. — Ничего не делай. Люби её и наслаждайся этим.

— Он ей жизнь сломал.

— Что-то я не заметил, чтобы она сломленной выглядела, — покачал головой Дамир.

— Это потому что она молчит.

— Это потому что ты ей сказать не даёшь, — назидательным тоном уточняет брат.

Из-за чего я опять неудачно вхожу в порот. Прям как накануне. Кажется, пора что-то с нервами делать.

— Я её спрашивал и не раз, и даже не два, — раздражаюсь, видимо, желая хоть как-то оправдать своё неведенье.

— Стас, ты упорно прёшь напропалую, не давая ей в себя прийти.

— И как это понимать?

— А так и понимай. Тебе загорелось быть с ней, и ты не оставляешь Вере не единого шанса на размышления или сомнения. Хотя это вполне естественные вещи, особенно когда люди начинают встречаться. Чего ты боишься?