– Почему?

– А почему нет? – хмурюсь я. – Я хотел, чтобы у тебя был наряд для субботнего бала, если вдруг не найдется ничего другого…

– Нет. Почему ты выбрал именно эти песни? Почему добавил их в чары для меня? – дрожащим голосом спрашивает она.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить участившийся пульс.

– Возможно, я не смог убедить тебя, что ты не опасна. Но, по крайней мере, надеюсь, сумел показать, что ты в хорошей компании. Твоя песня и правда дар, а ты талантлива и… прекрасна.

Вообще-то, я хотел сказать так про ее музыку, но даже не пытаюсь поправиться. В любом случае, я не ошибся. Когда я заглядываю в глубинную суть ее энергии, то вижу и чувствую лишь красоту. Мне даже не нужно смотреть на истинное лицо Эм. Я и так знаю, что от нее целиком и полностью захватывает дух.

Она подносит руку к дрожащим губам, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сжать ее ладонь.

– Тебе нравится? Может, и нет… В любом случае, тебе не обязательно его носить, хранить или… что-то еще. Если ты…

– Мне нравится, – выдыхает она. – Очень нравится. Прежде никто не дарил мне ничего подобного.

Внутри все переворачивается, а в груди расплывается теплое чувство. Мне отчаянно хочется прижать Эм к себе… Но нет, я уже отпугнул ее, когда попытался поцеловать. По-идиотски глупый почти поцелуй…

– Я рад, что тебе нравится, – просто говорю я.

Она чуть приоткрывает рот, и в ожидании дальнейших слов я почти перестаю дышать, изо всех сил борясь с желанием не смотреть на ее губы.

– Спасибо, – наконец шепчет она.

– Не за что, – поспешно говорю я, начиная пятиться к двери. Пора уходить, пока я не сделал какую-нибудь глупость. Например, поцеловал ей руку… шею… губы… Глупый идиот. – Увидимся в субботу.

Эмбер

Франко уходит прежде, чем я успеваю что-либо еще сказать. Несколько минут я бездумно пялюсь на закрывшуюся за ним дверь. Потом, вздохнув, возвращаюсь к зеркалу. Я вновь разглядываю чары, и дыхание сбивается. Они просто прекрасны – изумительный цвет, отлично подобранный узор. Само ожерелье – образец ювелирного искусства. Но больше всего меня ошеломляют тянущиеся по подолу три музыкальных строки. Равно как и стоящий за ними смысл.

Когда я вспоминаю описываемые принцем песни, глаза наполняются слезами.

Песня для новой жизни.

Песня для безопасности.

Песня для любви.

Я подношу пальцы к шее и касаюсь опалового полумесяца. Почти жаль, что чары нельзя спрятать по желанию, иначе можно было бы не снимать ожерелье. Неохотно я тянусь к застежке, но, дотронувшись до затылка, замираю, вспоминая, как его пальцы касались кожи, когда он надевал на меня украшение. Закрыв глаза, я вновь переживаю этот момент; вспоминаю прошедшую по телу дрожь, трепещущие веки, усилия, что потребовались мне, чтобы сдержаться и не податься навстречу его руке… А потом перед глазами вновь встает скамья у пианино, и две сцены сливаются в одну, мешаясь с фантазией о том, что могло бы быть, если бы я…

Нет, так нельзя. Не стоит наслаждаться происходящим между нами, тем более что все это по большей части живет лишь в моем воображении. Франко – принц. Вероятно, он привык дарить подарки лишь из прихоти. Возможно, для него ожерелье вовсе не имеет такого значения, как для меня. Впрочем, так и должно быть. Я и не думала, что наши отношения к чему-то приведут. И никогда не хотела продолжения.

Через четыре дня я сяду в поезд.

И больше никогда не увижу Франко.

Я снимаю ожерелье и возвращаю его в коробку, но прежде, чем закрыть крышку, еще раз касаюсь пальцами бархатной ленты. А потом, бросившись к креслу, раздраженно поднимаю незаконченную вышивку. Наверняка Клара скоро вернется, и мне нужно чем-нибудь занять руки, чтобы избежать ненужных мыслей.

Но как бы я ни пыталась сосредоточиться на каждом стежке, каждой ниточке, каждом элементе рисунка, мысли заполняют совсем другие узоры. И в одном из них три строчки нот.

Песня для новой жизни.

Песня для безопасности.

Песня для любви.

Внутри поселяется тоска. Почти больно это признавать, но я безумно хочу услышать эти песни.

Франко

Я стою возле дворца, глядя на внутренний двор, где идут последние приготовления к сегодняшнему вечеру – балу Полнолуния. Грандиозное празднество начнется, как только солнце опустится за горизонт. Сейчас оно лишь начинает клониться к закату, окрашивая небо оттенками розового. С каждой проходящей минутой я все больше волнуюсь. Я ничего не перепутал? И вообще – правильно ли поступаю?

– Судя по виду, ты отчаянно жалеешь, что сжег те чары, – произносит Оги, незаметно подходя ко мне. Он окидывает взглядом двор. – Ты точно не хочешь, чтобы я вновь занял твое место?

Криво усмехнувшись, я вытираю вспотевшие ладони о штаны, вспоминая при этом, что еще нужно переодеться.

– Точно, – как можно убедительней говорю я. – Если все закончится катастрофой, мне останется винить лишь самого себя.

Оги пожимает плечами.

– Твои изменения пойдут балу только на пользу.

– Уверен?

– Конечно. Теперь будет легче предаваться разврату.

Я лишь хмыкаю. Вообще-то, я задумывал вовсе не это. Кое-что… другое. Надеюсь только, что гости воспримут все правильно.

Оги кивает на внутренний двор.

– Почему ты решил сделать именно так? Неужели первый бал оказался совсем скучным?

Нахмурившись, я размышляю над ответом. Разговоры с Эм не прошли даром, мне хочется быть искренним, и, пожалуй, лучше всего начать с друзей. Пусть я считаю Оги другом, мы никогда не говорили ни о чем серьезном, разве что обсуждали его обязанности посла. И даже тогда старались не слишком вдаваться в детали.

– Можешь ничего не говорить. – Оги фыркает от смеха. – Все дело в твоей принцессе, верно? Ты стараешься ради нее?

– Нет. – Эти несколько букв звучат почти как оправдание. Может, я и решил поменять кое-что сегодня из-за Эм, но точно не ради нее. Скорее уж ради себя и своих подданных. Я упираюсь рукой в бедро. – Она меня просто вдохновила.

– Рад за тебя, высочество. – Оги хлопает меня по плечу. – Я уже много лет, если не десятилетий, не видел тебя таким воодушевленным потенциальной возлюбленной. Думаешь, она та самая?

– Та самая? – эхом отзываюсь я, в груди разливается тепло.

– Принцесса, которую ты выберешь своей парой и назовешь невестой…

Я ощущаю укол вины. Оги ведь понятия не имеет, что Эм вовсе не принцесса.