– Как ты могла продумать все это за такой короткий промежуток времени? – Удивление от жизнелюбия этой девчонки даже затмевало естественное желание поблагодарить ее за спасение.

Она сидела передо мной полуобнаженная. Проступающая сквозь прозрачный лен блузки тонкая лямка едва различимого на теле бюстгальтера, крепкие стройные ноги, обтянутые джинсами, и тонкая талия. От ее роскошной прически не осталось и следа, теперь на голове моей спутницы была лишь копна мокрых, спутанных волос, однако, если бы кто-нибудь только знал, как она сейчас желанна для меня. Именно сейчас, в этой мокрой одежде и со спутанными волосами, тяжело дышащая под громоздким веслом, она похожа на женщину, яростно занимающуюся сексом. Отдающую ему себя всю без остатка, до последней капли...

Я не знаю, что произойдет через несколько минут на берегу. Я уже ни в чем не уверен. Она спасла меня, даже не думая о той, своей половине мира, что висела на моем плече. Кажется, ее и сейчас это не занимает...

– Вика, – прохрипев, попросил я, – отдай мне диктофон...

Она остановилась и рухнула на спину. До берега оставалось около десятка метров.

– Ты потому и попался, что слишком доверчив к тем, кому доверять нельзя, и с предубеждением относишься к человеку, только что спасшему тебе жизнь. На!

Сорвав со своего тела устройство, она швырнула его в мою сторону. Я знаю, что после случившегося, теперь, когда мы вдалеке от моих преследователей, диктофон этот не имеет никакого значения, однако природная упрямость заставляла меня довести до конца однажды возникшую в моей голове идею. Выдернув шнур, я оторвал от него головку микрофона и швырнул в реку. Вынув кассету, размотал пленку и поднес к ней язычок зажигалки. Не дожидаясь, пока пламя обожжет мне руку, я опустил факел в воду вместе с миниатюрным диктофоном. Вот и все. Теперь между нами нет никаких неясностей.

– Мы будем вместе? – спросила она, видя, что я закончил свои манипуляции.

– Зачем тебе это? Я отдам тебе то, что ты заработала, и мы разойдемся. Чем тебя взяли менты?

– Тем же, что и тебя. Наступил момент, когда я забыла о том, что того, кто захочет разбогатеть за неделю, повесят в течение одного месяца. Мне об этом напомнили и поставили на место. Для того чтобы скинуть с грядущего срока хотя бы его четверть, я согласилась на встречу с тобой. Только эти люди, в отличие от тебя, не знали, что я ветер, гуляющий в кронах деревьев...

Я снова взялся за весло. Через пять или шесть минут мы причалили к берегу.

– Я вот о чем хотел спросить тебя, Викуша... – Решив не терять времени, я схватил лодку и потащил ее к деревьям. – Если ты так хорошо знаешь их планы, то должна знать и главное. Я одного не могу понять. Как они догадались, что Решетуха – это Сутягин, а Сутягин – это я?

Она обессиленно опустилась на песок и стала делать то, чем займется женщина сразу после кораблекрушения – приводить в порядок прическу.

– Тебе бы билеты не стоило разбрасывать где попало, – сказала она, собирая волосы в пучок на затылке. – Твоя поездка в Новосибирск, которую подтверждали железнодорожные билеты в карманах куртки, совпали по времени с тем моментом, когда Решетуха отсутствовал на одном из процессов в суде. Зачем оставлять дома, предполагая, что квартиру будут шмонать, такие опасные бумажки, Рома? Твой главный преследователь просто сделал предположение, а на поверку оказалось, что он прав. Кстати, какой черт тебя носил в столицу Сибири?

– Мне позвонили из агентства недвижимости, сказали, что покупатель на квартиру нашелся. Несколько дней я потратил на сделку, после чего вернулся.

– То есть теперь для ментов до тебя нигде подступов нет?

– Нигде, – вздохнул я, ощущая на поясе давление пистолета. Просто удивительно, что во время моего купания он не выскользнул из-за ремня. Наверное, дело в том, что джинсы в обтяжку...

Вика встала и стряхнула с себя прилипший песок и сосновые иголки.

– Ладно, милый Рома, что будем делать дальше? В пятистах метрах отсюда дорога. Мы пойдем в разные стороны или последуем вместе? Если хочешь знать мое мнение, то спроси о нем...

Зачем мне ее мнение? Полчаса назад я хотел оставить ее здесь, под каким-нибудь деревом, чтобы не было видно ее тела ни с воды, ни с дороги. Через полчаса я почувствовал себя обязанным похоронить ее под одной из молодых сосенок. Десять минут назад во мне зародилась необходимость побыть с ней еще некоторое время. Сейчас же, когда я сижу на этом песке и дышу воздухом, вместо того чтобы стать кормом судакам и сомам, я не понимаю, как раньше это все умещалось в моей голове. Наверное, за событиями последних месяцев я настолько разуверился в существовании бескорыстного к себе отношения, что перестал различать грань, разделяющую истинные чувства от поддельных. Впрочем, о каком бескорыстном отношении я размышляю? Девчонка тянула меня от корабля-убийцы лишь затем, чтобы сбежать самой, и не просто сбежать, а еще снять при этом навар!

Однако едва я об этом подумал, как тут же усомнился в справедливости этого. Викуше было гораздо сподручнее стянуть у меня с плеча ремень сумки и дать мне возможность спокойно погрузиться на дно. Ей не пришлось бы даже марать руки! Уйти от ментов с капиталом... Но она вытащила из воды не сумку, а меня. Не думаю, что у нее было больше одной секунды на размышление. Еще одно мгновение – и мои легкие разодрала бы вода. Вода, от которой у меня ужасно болит грудь.

– Ты не сможешь жить моей жизнью, – говорю я, все еще глупо надеясь на то, что девчонка пойдет вспять.

– О какой жизни ты говоришь? О той, что привела тебя на корабль, который кишел ментами, как солдатская рубаха вшами? О той глупости, которая позволила тебе совершить несколько ошибок и сразу попасть в поле зрения сыщиков? Не смеши меня. Пойдем, я покажу тебе настоящую жизнь.

Из ее речи я выделил главное.

– Я так и не спросил. А как менты оказались на корабле до меня? Черт, я действительно забыл об этом спросить... Вика! Я брал билеты за сутки до отправления судна! И никто не знал о том, что я это сделал!

Она подошла ко мне и протянула руку:

– Вставай. Нас уже ищут. Сообщение о том, что мы сошли, уже в городах. И в Тернове, и в Новосибирске. Не доставляй радость своим преследователям.

Горечь, наподобие той, которую я испытал от последнего глотка текилы, вновь заполнила мой рот. Еще секунда, и я забыл и о боли в легких, и об усталости. Ко мне подкатывало чувство, не сулящее ничего хорошего.

– Значит, менты еще сутки назад знали, где я и что делаю. Они знали, однако не торопились меня брать. Им было нужно... – Опустив руку на пояс, я вперил взгляд в песок. – Им было нужно доказательство моей вины, которое могу предоставить им лишь я. Им мешают понять правду нюансы, которые им недоступны. То, что они имеют относительно меня на сей момент – голая версия... Они подсаживают тебя ко мне с диктофоном, чтобы я тебе это наговорил...

– У меня тоже, Рома, после холодной ванны голова начинает работать гораздо лучше.