— Командирам взводов доложить о потерях! — раздалась команда сотника.

— Третий взвод в строю пятнадцать человек, из них пятеро с легкими ранениями. Остальные потери уточняем, — выкрикнул Михаил, и уже к своим людям. — Богдан, со своими парнями займись трофеями. Егор, Антип, на вас раненые и павшие. Все кого задело, ко мне, и если можете снять доспехи…

На поле боя провозились достаточно долго. К этому моменту к ним успела подойти третья боярская сотня. Ее командир осмотрел место схватки и неодобрительно покачал головой. И есть отчего. Только самое начало похода, а от подразделения в строю осталась хорошо как треть. Другая, раненые, и скоро не поднимется, причем, часть из них перейдет в невозвратные потери. Ну и оставшиеся пали. Сомнительно, чтобы подобное сошло сотнику с рук. Если только у него не было другого выхода.

— Итак, сорок три человека в строю, тридцать семь ранены и сорок четыре павших. Как это понимать, сотник? — окинув офицеров угрюмым взглядом, спросил полковой воевода.

Так уж вышло, что весь офицерский состав выжил в этой сече. Чего не сказать о десятниках. Более чем существенная потеря. Грамотно подготовленное нижнее командное звено дорогого стоит.

К слову, взвод Михаила пострадал меньше остальных. И все благодаря тому, что доспехи на них были не железными, а стальными. Да и выучка у него была на высоком уровне. Опыт прошлых жизней научил его тому, что дружину и ополчение нужно готовить вдумчиво и снимать с них три шкуры, чтобы потом не было мучительно больно.

Опять же, он знал, что до нашествия времени оставалось совсем немного. Мало кто в него верил, после того, как в двадцать третьем году наваляли сунувшимся было монголам. Причем не на своей земле, а помогая своим соседям адыгам. Но для него это не было вопросом веры. Он знал точно. И гонял своих в хвост и гриву.

— Отвернуть не было никакой возможности, воевода, — глядя ему прямо в глаза, ответил сотник. — Мы преследовали легкую конницу, когда из засады на нас выскочила сотня латников. Когда же мы сошлись с ними, сзади навалились их бежавшие союзники башкиры.

— Все так думают? — вновь окинув взводных, поинтересовался воевода.

— Я приметил опасность вовремя и подал сигнал «впереди враг». Время на то, чтобы отвернуть и оторваться от погони было. Но сотник приказал атаковать, — не стал отмалчиваться Михаил. — считаю, что с командования сотней его нужно сместить, и назначить меня.

Воевода сунул большие пальцы за пояс, и хмыкнув окинул взглядом стоявшего перед ним порубежника.

— Уверен, что управишься лучше?

— Уверен, воевода, — глядя ему в глаза, ответил Михаил.

— Ну что же. Так тому и быть. Принимай командование сотней. Озаботься пополнением. У нас еще целая война впереди.

— Слушаюсь.

Четвертое пришаствие

— Что это было?!

Едва они вышли из палатки полкового воеводы, как Стрельцов дернул Михаила за плечо, оборачивая его к себе. В ответ тот окинул его с головы до пят и неодобрительно покачал головой.

— Ты, Дмитрий, пыл-то поумерь. А то я ить могу и не обращаясь к воинскому уставу окоротить.

Упоминание об уставе оказалось совсем не лишним. Порубежник поскрипел зубами, ожог своего командира ненавидящим взглядом, но все же развивать ссору не стал. Оно и к лучшему. Выяснение отношений ни к чему хорошему не приведет.

Но и оставлять этот выпад без внимания нельзя. Два других взводных наблюдают за происходящим и с этого момента они его подчиненные. Их любовь ему ни к чему. Но отдав приказ Михаил должен быть уверен в том, что тот будет выполнен незамедлительно, и никто не станет устраивать козни за спиной.

— В этом бою я потерял десять дружинников. Один потерял кисть, другой руку по локоть. Третий тяжелый и выживет ли я пока не ведаю. Из пятерых с легкими ранами в строй вернуться может только один. У Юрия с Андреем дела и того хуже. И все это твоими стараниями, Дмитрий, потому как ты мог отвернуть в сторону, но возжелал разжиться трофеями.

— Нам было по силам опрокинуть монгол, — упрямо гнул свое бывший сотник.

— Ясное дело по силам. Только ты забыл о том, что наши копья остались в обозе. Как и о том, что убегавшие башкиры обязательно вернутся, как только начнется свара. Я вообще не понимаю, как так случилось, что степняки отвернули, ведь их было все еще больше чем нас, и рубились они знатно. Тебе плевать на людей, Дмитрий. Главное взять добычу и вернуться домой с трофеями. А какой ценой не важно.

— Как и для остальных, — кивая в сторону двух взводных, парировал тот. — И сегодня мы взяли хорошую добычу. Лошади, оружие, знатные доспехи. А если бы отвернули, тогда не сумели бы забрать свое даже с побитых башкир.

— Взяли не так чтобы много, но и немало, — был вынужден согласиться Михаил. — Да только можно было бы получить и куда больше. Не сегодня, а завтра, послезавтра. Птичка по зернышку клюет. Но вместо этого ты положил почти всю сотню, и самое большее на что мы теперь годимся, это пускать стрелы с большого расстояния. Потому что если сойдемся даже с сотней легкой конницы, нас же и раздавят. Так что, ты взял один раз. А мог бы брать по чуть, но куда чаще.

Он окинул взглядом взводных, чтобы до каждого дошло, что бывший их командир вовсе не благодетель. Побитые дружинники это ерунда. Главное, что оружие, снаряжение и лошади уцелели. Нанять новых воев не составит труда, как и снарядить их, благо есть чем. А вот то, что они теперь вынуждены будут держаться в сторонке, уже совсем иное дело.

— Значит так. Отпишите домой, чтобы прислали подкрепление. Да не из неумех каких, а из добрых воев. Прав полковой воевода, у нас еще вся война впереди. Ну и самим бы вернуться домой. Всех раненых к моей повозке, сам осмотрю и обихожу. Даже если это порез, все одно отправляйте. Вопросы? Вопросов нет. Тогда выполняйте…

Вторая жизнь в этом мире у Михаила выдалась весьма насыщенной. И результативной, что тут сказать. И речь вовсе не о двух заговорах, раскрытых им лично. К слову, кроме князей Ростовского и Муромского, впоследствии задумали отложиться Новгород и Псков. Не хотелось купцам жить под рукой великого князя. Им волю подавай. Пришлось Всеволоду Мстиславичу поприжать их. И к слову, во всех трех случаях не обошлось без большой крови и разорения земель.

Однако, с годами практика воспитания княжеских и боярских детей, которых в обязательном порядке направляли на обучение в Киев, Переяславль и Пограничный, все же дала свои результаты. Князья на столах становились все моложе, а то у власти и вовсе оказывались дети, под регентством дядек, назначаемых великим князем. Та же картина была и среди бояр. С этими нередко случалось и такое, что рода эти пресекались. Не всегда радикально, подчас попросту лишали титула, и отбирали имущество. Все зависело от степени вины.

Мировоззрение молодежи и подданных вообще менялось постепенно, но верно. И немалую роль в этом сыграла церковь. Именно поповские проповеди вкладывали в головы простого люда священность великокняжеской персоны. Впрочем, уже сын Всеволода Мстиславича, Владимир Всеволодович стал не просто помазанником божьим, но и первым царем всея Руси.