– Для меня честь сразиться с вами, шер Наба. – Зако отдал своей жертве полный поклон.

Уважать врагов – тоже наука отца, и ей Зако следовал безусловно.

– Защищайтесь, шер Альбарра. – Сын предателя (иначе незачем было бы его убивать) исходил самоуверенностью.

Вполне оправданной, в чем Зако убедился буквально за несколько секунд. Наба атаковал, как гремучая змея: быстро, молча, убийственно. Зако даже на миг пожалел, что такой боец – и не будет на их стороне. Но раз Шу сказала убить, он убьет.

Долго сожалеть Зако не удалось. Наба был настолько хорош, что думать о чем-либо постороннем он просто не мог. Только движения его тела, взгляды, звонкие укусы клинка… и молниеносный бросок, тройной обманный финт – и защитный колпачок «случайно» слетает со шпаги Зако, падает кому-то под ноги…

Клинок словно сам собой вошел в податливое тело. Именно так, как учил капитан Энрике. Только Зако не остановил, а довел до конца движение, пронзившее шеру Наба печень.

И заглянул в удивленные глаза. «Это не могло случиться со мной!»

Шер Наба был еще жив. Он даже почти не чувствовал боли, затопленный азартом схватки. И будет жив, пока Зако не выдернет клинок.

– Прости, видит Светлая, я не хотел, – шепнул ему Зако. Чистую правду. Он не хотел убивать. И сейчас не хочет, но «по недомыслию» выдернет клинок, и тогда шер Наба истечет кровью. Почти мгновенно.

Выдернуть клинок Зако не успел.

– Зако, замри! – разнесся над внутренним двором замка Ландеха исполненный паники голос Шуалейды.

Хрупкой, беззащитной принцессы. Неземного видения, окутанного сиянием газа и жемчугов. И это видение сорвалось с места и побежало к Зако, подобрав юбки и всем своим видом показывая трагичность и случайность произошедшего.

При этом Зако отлично чувствовал потоки силы, оплетшие его вместе с шером Наба и не позволяющие выдернуть клинок. Значит, Шу не хочет, чтобы Наба умер по-настоящему. Хорошо. Убивать он в самом деле не хотел.

– Зако?! – В голосе Каетано слышалось искренне недоумение. Как всегда точный, аккуратный и хладнокровный Зако мог убить соперника в учебном поединке? Такого не может быть, потому что не может быть никогда!

Значит, Шуалейда не предупредила Каетано о своем плане. Вряд ли бы он сумел так убедительно сыграть.

– Зако… – слился с вопросом Каетано убитый шепот отца.

Бертран шер Альбарра тоже не верил своим глазам. И его тоже ни о чем не предупредили.

Не верил никто из высыпавших поглядеть на поединки. Кто-то из дам с громким «ах!» упал в обморок, Зако не разобрал, кто именно. Он так и замер, придерживая шера Наба, чтобы тот не дернулся, и наблюдая, как с него вместе с красками жизни сползает лоск самоуверенности.

А в следующий миг Зако вообще перестал понимать, что происходит. Потому что неземное хрупкое создание стало делать нечто вообще немыслимое. А именно – ахать, охать и суетиться, попутно нагнетая трагедию. Все эти: «Что же делать, ах, бедный шер Наба! Ах, Зако, бедный мой друг, кто же так плохо закрепил защиту? Ах, где же целитель, ах, такая страшная рана!» – могли обмануть и уже обманывали незнакомую с Шуалейдой публику, но не Зако.

Срастить ткани и вылечить шера Набу для Шуалейды – дело минуты. И для этого совсем не обязательно стелить на землю чей-то плащ и укладывать шера Набу на него. Не нужно ни бинтов, ни бренди, ни панических ахов и слез. Ладно, слез – не самой Шу, а шер Ландеха, фрейлин и даже Бален. Рыдающая Бален, этого же не может быть, она не умеет! Злые боги, что за балаган? И какое счастье, что Зако не пришлось в самом деле никого убивать.

От этой мысли закружилась голова, и Зако опустился на колени рядом с поверженным соперником, все так же придерживая клинок в ране.

– Я умру?.. – шепнул окончательно лишившийся веры в собственное бессмертие шер Наба. Сейчас он казался, да и был сущим мальчишкой. Таким же, как сам Зако. Таким же, как Кай. Как вся дюжина благородных шеров – до которых внезапно дошло, что их не совсем настоящая служба не совсем настоящему принцу может стоить им жизни. Всерьез. По-настоящему.

А Зако никак не мог понять, чего ждет Шуалейда. Чтобы пришел целитель и вывел ее на чистую воду? Хотя, кажется, у Ландеха нет целителя-шера, только травник.

Он понял, чего ждет Шу, лишь когда над ними, растолкав толпу, возник бледный до зелени барон Наба, упал на колени рядом с сыном, глянул на его белое лицо с запавшими глазами…

– Спасите его, прошу вас! Спасите моего сына, ваше высочество!

Кошачья совесть

…опасность ментального воздействия второго порядка в его непредсказуемости и кажущейся естественности. Чуждые психике, навязанные эмоции ломают устоявшиеся ассоциативные связи и образуют новые, зачастую вступающие в противоречие со старыми, что порождает когнитивный диссонанс и прочие расстройства…

Из лекции с. ш. Парьена по основам менталистики

14 день холодных вод, 432 год. Замок Ландеха

Шуалейда

– Спасите его, прошу вас! Спасите моего сына, ваше высочество!

Шу едва удержалась, чтобы не ответить: «В обмен на ваше чистосердечное признание, барон».

Удержалась. Орден ей за терпение.

Хотя на самом деле младшего Наба ей было жаль, заглянуть в глаза смерти только потому, что твой отец – изменник… Что-то в этом есть неправильное.

Сожаления она тоже загнала в самый дальний угол сознания, к остальным чувствам. Это все потом. Сначала – дело.

– Я… я сделаю все возможное… – с настоящей слезой и дрожью в голосе ответила она, не отрывая взгляда от бледного лица. – Спите, светлый шер, спите… все… будет хорошо.

Младший Наба смотрел на нее с такой надеждой, что Шу почти устыдилась. Но «почти» не считается. Если бы она рассказала полковнику Бертрану о покушении на Каетано, сейчас бы оба – и барон Наба, и его сын – были заперты в подвале и молили Светлую о быстрой смерти. Шуалейда же дает им обоим шанс.

Лишь отправив раненого в забытье, Шу взглянула в подлые глаза барона Наба. Подлые, самонадеянные глаза того, кто рисовал планы потайных ходов и отдавал Мастеру Ткачу амулет, изготовленный шером Бастерхази, и подсчитывал прибыль от расположения будущей королевы Ристаны. Сейчас в этих глазах стояли слезы, а сердце предателя готово было разорваться от страха за собственного единственного сына. Но вот совесть в нем так и не проснулась. Прав Люка, страх заглушает любые другие чувства даже лучше алчности.

Шу водила дрожащими, окруженными фальшивым молочным свечением руками над бессознательным телом младшего Наба (которому на самом деле уже давно ничто не угрожало). Зако медленно вынимал клинок. А барон продолжал бояться и надеяться, надеяться и бояться. Его страх и надежду Шуалейда усилила. Она не очень-то задумывалась, как ей удалось взломать его ментальный амулет, сделанный Бастерхази: об этом она успеет подумать потом, на досуге. А сейчас она чутко прислушивалась к эмоциям барона, ожидая перелома.