Наконец боль отпустила. С меня градом лил пот.

— Впечатляет? Время — понятие относительное, как вы знаете из курса физики. Правда, на физике не учат тому, что боль абсолютна. Это из курса психологии… Ну-с, продолжим. Кто именно завербовал вас на службу в «Синдикат»?

Природное упрямство — штука злая. Относительная, но злая. Я не был уверен, что выдержу следующую дозу, но все равно продолжил неумно дерзить.

— Меня завербовал лично сеньор Роблес, — дальше я хотел продолжить, что не знал, что концерн «DiR» иначе называется «Синдикат TRIX», но не успел.

Полторы секунды.

И боль. Огромная, как Тремезианский пояс. Квинтэссенция всей боли. При ожоге я бы почувствовал лишь один ее сегмент, при раздроблении кости — другой. А тут вся и сразу, какая только доступна человеческому восприятию — и даже больше.

— Не надо упрямиться, Румянцев, честное слово. Не стоит. Этот прибор имеет крайне неприятные свойства, но коллеги рекомендовал и не тратить времени, а сразу вколоть вам тетратамин. Я не люблю все эти мозголомные препараты, они гораздо хуже, чем мой аппарат. Так что не заставляйте меня поступаться принципами. Итак, кто передал вам радиобакен, который вы установили в скоплении АД-13 позавчера?

Вы думаете, что я стойко выдержал?

Хрен-то там!

После знакомства с пятисекундным разрядом средней интенсивности я потихоньку сочинил целый роман. Секуридад ловил меня на противоречиях, направлял, подсказывал, задавал наводящие вопросы, периодически наказывая порциями боли.

— Что я могу сказать, Румянцев… — произнес он устало. — Вы на редкость несговорчивый тип. Два с половиной часа я слушал ваши признания и могу уверенно сказать, что это вранье. С первого слова до последнего. Есть, конечно, зерно правды — то, что вы работаете на «Синдикат», но это я знал и без применения форсированных методов. Теперь, Румянцев, я выясню правду от и до. Учтите: еще одна кипа глупостей, и я применю химические средства. Поверьте, сканирование мозга под тетратаминовой инъекцией — это такая процедура, по сравнению с которой данный прибор — лечебное иглоукалывание. Советую начать говорить правду, и ничего кроме…

— Да какую правду?!! — Заорал я на пределе голосовых связок. — Я говорил правду! А ты бил меня током! Ты сам заставляешь меня врать! Я же тебе все, что угодно, придумаю! Чтобы ты прекратил пытку!!!

Капитан откинулся на кресло, положил руки на стол и улыбнулся.

— Я знаю. Я знаю, Румянцев. А вот вы не знаете, что наша с вами беседа в сложной науке ведения допроса форсированными методами называется «вводной частью». К основной мы еще даже не приступали. Я выясню все! Вы пока посидите, подумайте, я пока пообедаю. А потом вернусь, и мы продолжим.

Он встал, открыл дверь и повелительно бросил:

— Не давайте ему спать до моего прихода.

Час.

Час на грани. Но время подумать было.

Секуридад вернулся и занял рабочее место.

— Отдохнули, сеньор Румянцев? Это хорошо! Итак, продолжим с середины. Расскажите мне подробно о радиобакене, который вы установили в скоплении АД-13 позавчера.

Позавчера…

Я стоял возле «Хагена», читая полетный план на коммуникаторе. Простое задание. Типовое настолько, что ради такого нас даже в инструктажной не собирали, не говоря уж о личных встречах с сеньором Роблесом.

План пришел по локальной сети в 9-30 утра из дирекции.

«Пилоту Андрею Румянцеву следовать в скопление АД-13 для осуществления планового патрулирования. Дополнительное задание: установить ретрансляционный радиобакен на геостационарной орбите планетоида Бенвенида в ходе второго этапа патрулирования. Маршрут следования прилагается».

Сказано — сделано!

Я спустился на полетную палубу, где мой «Хаген» доснаряжали боеприпасами. На левой подкрыльевой консоли уже висел цилиндрический контейнер.

— Пьер! — позвал я. — Это и есть спутник?

— Он, родимый, — ответил тот. — Что за бред, гонять истребитель с этой балдой? Как будто транспортников не хватает. Тем более что оттуда сегодня идет целый караван.

— Ладно, в первый раз, что ли. Это, Пьер, называется логистика!

— Ло… чтостика?

— Логистика! Планирование, управление и контроль за движением материальных ресурсов в различных системах с целью оптимизации издержек и рационализации процесса производства. Вот! — гордо бросил я. — У нас целая Служба Логистики есть. Там посчитали, и получилось, что я на «Хагене» при таком-то маршруте обойдусь на два терро дешевле, вот и все.

Пьер смотрел на меня, дегенеративно открыв рот. Потом он его закрыл и сказал:

— Ну Андрей! Ну у тебя и мусора в башке!

— Да, всё до помойки не дойду.

— Ладно, брат, мне по барабану. Мне пришло сообщение — прицепить. Я прицепил. А логистика там или еще какая хренистика — не мое дело. Надевай, брат, «Саламандру»! Пора на взлет.

Взлетел.

Контейнеровоз «Роже Гароди» шел на Бенвениду и дотащил нас с напарником до места, ухватив за ноздрю. Мы легли на одиночные маршруты патрулирования, все строго по плану.

Также согласно плану я вышел на дальнюю орбиту нашего эмпориумового планетоида и сбросил бакен. Парсер доложился, что груз вышел штатно и уже активирован. Бодрость и четкость налицо.

Я работал и ничему не удивлялся, так как ретрансляторы в АД-13 бьются регулярно — астероидное скопление, как-никак, со всеми радостями в виде блуждающих метеоритов, пылевых потоков и прочая, прочая. А уж я на истребителе всякой ерундой занимался, помимо выполнения прямых обязанностей. Такой у нас контракт.

Тем более что на Бенвениде было на что подивиться, кроме моего спутника.

Там собирался караван. Парсер путался в сигнатурах, столько там собралось флуггеров, плюс невиданная невиданность — на космодроме стоял под загрузкой контейнеровоз! Тот самый «Роже Гароди». В кои-то веки начальство посчитало выгодным гонять в такую даль полноценный звездолет, хоть и небольшой, вместо вереницы «Андромед» да «Кассиопей» несчастных.

Мне стало любопытно, и я вызвал напарника.

— Мадрид! Румянцев на связи, как слышишь?

— Слышу чисто.

— Что за притча тут, не в курсе? За каким бесом сюда контейнеровоз притащился? Базу эвакуировать?

— А, так ты не слышал еще? — Мадрид моего юмора не заметил или проигнорировал. — По всей станции судачат, что нашли новую жилу эмпориума. Якобы колоссальной насыщенности. И намолотили его столько, что «Андромедами» вывозить заманаешься.

— О как! А ты откуда знаешь?

— Все знают! Смена работяг на Кастель Рохас с Бенвениды прилетела. Всем рты не зашьешь.

— Вот бардак, скажи!

Да уж. Бардак был знатный. И караван был знатный. «Роже Гароди», шесть, нет, восемь «Андромед», пристыкованных к нему на внешние узлы, и эскортных флуггеров около двадцати. «Хагены», два «Горыныча» и канонерские «Андромеды».