Я облегченно вздохнул и порадовался тому, что отважные сестры счастливо сбежали от банды негодяев. Happy end.

— … но хуесосы тоже прыгнули в их автомобиль и рванули за нами. Через десять минут они стукнули нас сзади. Хуесосы хотели сбить нас с хайвэя в канаву… Два часа, Эдвард, мы мчались между жизнью и смертью. Я была за рулем. О, это было нелегко. В конце концов мы сбили их в канаву, и их автомобиль перевернулся! Мы поехали на парти. Через полчаса Мэрианн упала, лишившись сознания во время танцев… Она потеряла много крови.

— Почему вы такие дикие там у себя? Вы что, пещерные люди?

Салли счастливо улыбнулась.

— Сказать по правде, Эдвард, я сбежала в Париж от одного сумасшедшего парня. Моего экс-бой-френда. Он только что вышел из тюрьмы. Он убил бой-френда своей сестры за то, что тот сделал сестру беременной и бросил ее.

— Звучит, как история из семнадцатого века. Я и не предполагал, что люди в Новой Англии до сих пор еще ведут себя как дикари.

Салли улыбается моей невинности.

— Он больной — этот парень. Он, бывало, ловил меня на улице, бросал в машину, привозил к себе, насиловал меня, выпивал весь алкоголь, сколько бы его ни было в доме… Иногда он ломал мебель и потом, устав, засыпал. Тогда я убегала. Утром он ничего не помнил.

— Надеюсь, он не знает, где ты живешь в Париже? Пожалуйста, Салли, не давай ему мой адрес! Ни в коем случае…

Она начала сексуальную жизнь в 13 лет. В 15 она забеременела в первый раз. Аборт. Она утверждает, что сделала любовь с сотнями мужчин. Ее наивысшее достижение — несколько месяцев она была герл-френд знаменитого теннисиста Джи.

— О, какая у меня была прекрасная жизнь, Эдвард! Он давал мне деньги и каждый день… он выдавал мне два грамма кокаина!

Салли гордо поглядела в мое зеркало на длинной ручке. У Салли нет своего зеркала. Странная модель, не правда ли? Модель без зеркала.

— И что ты должна была делать за эти два грамма кокаина? — спросил я скептически.

— Ничего. На самом деле ничего. Только делать с ним любовь, когда он хотел делать любовь. — Она положила одну большую ногу на другую. — У меня была действительно прекрасная жизнь. Он уезжал тренироваться каждый день, а я отправлялась покупать себе одежду или оставалась дома, нюхала кокаин и слушала музыку. У меня было пятьсот кассет в моей коллекции, Эдвард! О, что за жизнь у меня была!.. Хорошая жизнь. — Она вздохнула.

— Почему же ты не осталась с ним? Он тебя бросил?

— Нет. Я потеряла его.

Если бы другая девушка сказала мне это, я бы не поверил ей. Но Салли я поверил.

— Я поехала к родителям, я уже говорила тебе. За то, что я вернулась, они подарили мне новый автомобиль. Спортивный. Потом я разбила этот мой пятый автомобиль и приземлилась в госпитале с несколькими переломами… Когда через несколько месяцев я вернулась в Нью-Йорк, оказалось, что он сменил апартмент. — Лицо Салли внезапно стало грустным, и она задумалась: — Ты не знаешь, Эдвард, где я могу найти его?

— Неужели у него нет постоянного адреса? Он должен иметь дом или квартиру. И у такого известного и крупного теннисиста, как он, несомненно, есть агент… Попытайся найти его через агента или же через спортивные организации, Салли.

— Ты мог бы найти мне богатого мужчину, Эдвард? — спросила она меланхолически, без всякого энтузиазма.

— Неужели я выгляжу как человек, который имеет богатых друзей, Салли?

— Да, Эдвард, — сказала она убежденно.

Ошеломленный, я поразмышлял некоторое время и в конце концов вспомнил, что у меня, да, есть богатые друзья. Увы, все мои богатые друзья-мужчины — гомосексуалисты.

Жигулин-работорговец утверждает, что Салли — женщина будущего. Что она более развита, чем мы, Жигулин и я.

— Сашка, Джизус Крайст, однажды она написала мне записку. В одном только слове «tonight» она сделала несколько ошибок! Я ебаный русский, но я знаю, как правильно написать «tonight».

— О, вне сомнения, она безграмотна, — согласился Жигулин. — Однако же она cool как Будда. И она живет в мире с самой собой. Ее интеллигентность отлична от твоей и моей, Эдвард. Мы — невротические дети старомодной цивилизации. Она — новая женщина. Мы, с нашей почерпнутой из книг искусственной интеллигентностью, должны исчезнуть, чтобы уступить дорогу новым людям. Тысячам и миллионам Салли.

Он не шутил, работорговец. Он серьезно верил в то, что она превосходит нас.

— Между прочим, — сказал он. — Я нашел для нее апартмент. Она может переселиться туда даже завтра, если ты хочешь.

— Нет, — сказал я. — Пусть поживет еще некоторое время у меня. Я должен провести некоторые дополнительные исследования. Я хочу проверить, действительно ли она такая свеженовая женщина, как ты утверждаешь.

И она была! В этот период я часто ел куриный суп. Дешевая, здоровая быстроготовящаяся пища. Вы кладете половину курицы в кастрюлю с кипящей водой. Лавровый лист, небольшую луковицу и несколько морковок туда же. Через пятнадцать минут после закипания бросьте туда полчашки риса и еще через десять минут — нарезанный картофель. Я сказал Салли:

— Ешь суп, если ты хочешь. Когда ты хочешь. ОКэй?

— Спасибо, Эдвард!

Однажды я пришел домой поздно. Салли спала. Я вынул кастрюлю из рефриджерейтера и поставил ее на электроплитку. Через несколько минут налил себе в чашку суп. Голые куриные кости плавали в супе.

Я сказал ей на следующее утро:

— Кто научил тебя бросать обглоданные кости обратно в суп? Или ты собака, Салли? Ради Бога, ешь хоть всю курицу. Но бросай кости в ведро для мусора.

Единственной реакцией на мое замечание была улыбка Будды. Сотни смыслов скрывались в этой улыбке.

Салли двадцать лет. Она участвовала в шестнадцати судебных процессах! Судили не ее, нет. Салли судила. Ее милый седой папочка-адвокат использует дочерей-тарзаних для выколачивания денег из мира. За все семь автокатастроф дочурки Салли папа сумел отсудить мани не только у страховых компаний, но и у автомобильных фирм, произведших на свет железные ящики, в которых сломя голову мчалась по американским дорогам женщина нового типа. Незлая девушка Салли иной раз пытается скрыть от папочки место, где произошел очередной дебош, жалея владельцев бара или ресторана. Но безжалостный папан неукоснительно узнает правду и изымает причитающуюся ему компенсацию.

Кровь и несколько сотен мужских членов — вот что значится в жизни двадцатилетней крошки в графе кредит. Члены все были ее возраста или чуть старше. Иногда — чуть младше. Со старыми мужчинами она ебалась только за деньги, и ей было противно, — говорит она. Всегда практично, заранее договаривалась о цене.

— Он сказал, что хочет, чтоб я у него отсосала. Я посмотрела на него… Ему сорок пять, он старый. Я спросила, сколько он может заплатить. Он сказал — двести. Я согласилась. Потом пожалела, что мало. Ведь он старый.