последние слова он произнес громче, поднял голову и удивился, столкнувшись нос к носу с царем, о присутствии которого позабыл.

– И что?

– В данный момент ответ отрицательный.

– Ну?

– Возможно, завтра я буду настроен положительно. Люди захотят, чтобы я возопил: «Я знаю!», но я могу лишь повторять: «Я не знаю».

– Чего именно?

– Сопротивляемости нижних этажей весу верхних. Я бы хотел, чтобы ты это знал.

– Чтобы я знал что?

– Что я сам ничего не знаю! – проворчал Гунгунум.

Он снова сгорбился, уже погруженный в новые размышления. Нимрод положил одну руку ему на плечо, а другой ухватил за подбородок.

– Гунгунум, реформируй свою стройку. Там говорят слишком на многих языках. Бригадиры и рабы друг друга не понимают. Даже твои собственные помощники, хотя вы и используете один язык, не всегда тебя понимают. Введи уроки шумерского.

– Где?

– На стройке. Для рабов!

– А вот это, – просипел Гунгунум, – твои заботы, а не мои.

И вновь, бормоча расчеты степени прочности, он принялся мерить помещение шагами. Взбешенный Нимрод отказался урезонивать архитектора.

– Я мобилизую бригадиров, – решил он. И, развернувшись к Гунгунуму, хлопнул в ладоши и выкрикнул: – Во флигель! Проси брата явиться сюда.

Гунгунум пробурчал:

– У меня нет брата.

– Разумеется, – вздохнул Нимрод. – И все же прикажи ему прийти.

Едва архитектор покинул комнату, Нимрод подошел ко мне. Его лицо светилось удовлетворением. Я сказал:

– Не имеет смысла спрашивать тебя, как прошла ночь: все в тебе говорит об этом.

Он слегка покраснел.

– Значит, я не ошибся, выбрав Нибабу? – возликовал я. – Я был уверен, что ты ей понравишься, но не знал, прельстит ли она тебя.

– Можешь себя поздравить, – ответил он. – Эта Нибаба очень милая. Какое наслаждение узнать, что она долгие месяцы мечтала обо мне! По правде говоря, я…

Его откровения прервал Месилим:

– Ты звал меня, повелитель?

Казалось, Нимрод без сожаления прекратил любовные излияния; он сурово взглянул на звездочета.

– Что пишут Боги на небесах?

– «Если звезды Ворона светят ярко, Адад принесет обильные дожди». Они мерцают нормально, угроза наводнения отступает.

– А еще?

– В начале месяца произошло красное затмение, это облегчит жатву.

– Что Боги говорят про Башню?

Месилим прокашлялся:

– Пока ничего, Государь. Что само по себе отличный знак.

– Отличный?

– Девять раз из десяти затмения, падающие звезды или необычные гало сулят бедствия. Никаких новостей от Богов – это хорошая новость.

– Ну, если ты говоришь…

– Я не говорю, повелитель, я читаю.

– Объясни-ка подробней.

– Мои таблички содержат такое предсказание: «Если в месяце Элуль замечено затмение, будет свирепствовать голод, а войско будет уничтожено». Так что я выжидаю, я слежу.

– Ты тревожишь меня!

– Если случится затмение, мы попытаемся задобрить Богов жертвоприношениями и будем гадать на печени. Я предвижу некоторые решения.

Он помахал глиняной табличкой, которую с начала разговора держал под мышкой.

– Согласно этому древнему свидетельству, храм Забабы был закончен в Уре, а святилище Энки – в Эриду при подобном расположении звезд. Из чего я делаю вывод, что такая ситуация благоприятствует строительству.

– Однако твой брат просит замедления работ, чтобы поразмыслить над…

– Во-первых, у меня нет брата. Во-вторых, мой брат трус и дурак. Он доверяет только себе, а вот я доверяю письменам Богов. У кого просить совета? У Инанны или… у Гунгунума?

Он злорадно усмехнулся. Потом посуровел и застыл:

– Позволишь ли ты мне, повелитель, вернуться к моим помощникам во флигель? Я забрал у Мусира семьдесят глиняных табличек, которые приумножат мою коллекцию и мои познания. Чем более богатый материал о небесных и земных событиях я буду иметь, тем лучше смогу осведомить тебя. Объединился ли ты с царем Гирсу?

Нимрод кивнул и отпустил его. Когда мы остались одни, он ненадолго задумался.

– Вообрази, Нарам-Син. Как только я завоевываю город, чтобы обеспечить себя рабочей силой, в каждом дворце я захватываю таблички, рассказывающие историю неба и земли. Благодаря моим победам Месилим располагает их значительным собранием. Знание имеет такое же значение, как война. Более того: знание позволяет преуспеть в войне или избежать ее. Перед моим последним походом, изучив многовековые записи, Месилим предсказал мне: «Если в месяце Абум происходит затмение, царское войско совершит славный поход». Я стремительно напал на север и одержал победу. Власть предполагает знание. Могущество не укрепляется без науки.

Я поклонился:

– Зачем ты потребовал меня к себе?

Нимрод оживился. Его левая щека дернулась.

– Выбери мне женщину на нынешний вечер. Твои рекомендации целителя идут мне на пользу.

Я радостно улыбнулся:

– Не хочешь продолжить с прелестной Нибабой?

– Лучше бы нет…

– Она тебя разочаровала?

– Нисколько.

– Для искусных любовников одной ночи недостаточно, чтобы доставить друг другу все удовольствия. Советую тебе опять пригласить ее.

Скрестив руки за спиной, он в раздражении сделал круг по комнате и со скучающим видом воротился ко мне:

– Гонец не поставил тебя в известность? Нынче утром Нибаба поскользнулась на мокрой плитке. Бедняжка разбила голову о кромку. Она скончалась на месте.

Лицо Нимрода застыло в гримасе скорби, впрочем, из-под ресниц его глаза внимательно следили за мной: он размышлял, верю ли я ему. Нибаба закончила свою короткую жизнь, убитая человеком, которому подарила блаженство. Я возмутился:

– Что-то многие вокруг тебя умирают.

Его губы сжались. Я настаивал:

– Столько несчастных случаев…

– Боги хранят меня. Они отводят на моих приближенных беды, которые могли бы произойти со мной.

Нимрод пристально всматривался в мое лицо, понимая, что не обманул меня. Самодовольно выпятив грудь, он сменил тон и резким голосом бросил:

– Я царь, я делаю, что хочу.

– Ты царь, значит ты не делаешь, что хочешь.

– Царь свободен!

– Царь несет ответственность! Он имеет не привилегии, а обязанности.

– У меня есть выбор.

– У тебя есть обязанности.

Резко вздрогнув, он побледнел и обратил на меня свой взор. Меня и самого колотило: я себя выдал. Я необдуманно утратил свой акцент, перестал менять тембр голоса, а главное, произнес слова, прозвучавшие во время давнего жестокого спора, который когда-то сделал нас противниками.

– Кто ты? – крикнул он, вглядываясь в мои глаза.

Я пытался скрыть страх, который сотрясал меня так сильно, что мне это не удавалось. Я не боялся Нимрода, меня страшило, что Дерек узнает Ноама. Потому что тогда он обнаружит, что бессмертен. Нура предупреждала: это открытие будет роковым для всех нас.

Его глаза опустились к моим укутанным рукам.

– Сними рукавицы!

Я не отреагировал. Со сведенными гневом челюстями он отчеканил:

– Нимрод приказывает тебе снять рукавицы.

– Что ты пытаешься узнать?

– Что ты пытаешься утаить?

Правой рукой он схватил меня за запястье, а левой нащупал свой клинок.

– Немедленно повинуйся, иначе я отрублю тебе