– Истина! Правда-истина! Греми-игрушка полный зуб! Хватай ведьма-мерцунка!

– Тронь нет! – заскрежетала Джимболи, отскакивая в сторону и хватаясь за поводок Риттербита. – Мерцунка склюй много душа-нить, душа-нить вся зависть, душа-нить весь-вы. Шаг вперед, и птица лети, весь-вы нить выпускай! Назад!

К тому моменту, как все снова собрались с духом, Джимболи уже неслась прочь. Только забившись в развалины дома, разрушенного во время бунта два дня назад, она остановилась перевести дыхание.

Кто-то узнал про погремушку мертвых. Кто? Откуда? Кому она про нее рассказывала? Вспоминая, Джимболи пожевала воздух, и постепенно ее лицо приобрело недоуменное, ядовито-разгневанное выражение. Да, был человек, который знал об игрушке.

Не прошло и дня после мнимой кончины градоначальника, как он созвал новый тайный «военный совет».

Смерть преображает любого, но в случае с губернатором налицо были разительные перемены. Пережив потрясение, он рьяно принялся исполнять роль мертвого.

Сперва постыдился возводить себе гробницу, достойную предков, однако Хатин любезно предположила, что на том будут настаивать горюющие подданные. И словно в подтверждение ее правоты у ворот дворца стали появляться подношения. Ароматные травы, связанные из палочек человечки – слуги для загробной жизни, осколки обсидиана, миниатюрные экипажи. Градоначальник сам с восхищением кинулся проектировать надгробие, заказывать памятники и составлять бесконечный список всего того, что требуется в данной ситуации. Он словно только сейчас ощутил себя живым и настоящим.

Перед военным советом предстал новый и бодрый градоначальник: в руке свиток, голос гремит, заглушая дождевую дробь по крыше.

– Хотелось бы знать, – без вступления начал он, – что мне, как мертвецу, положено ответить вот на это. – Он взмахнул листом богатого пергамента абрикосового цвета и с вызовом взглянул на совет, лишь затем сообразив, что советники понятия не имеют о содержании. – Кхм-кхм. Это письмо только что прибыло из Гиблого Города, от Минхарда Прокса, Чиновника по исправлению ущерба, посланника с Чрезвычайными полномочиями по Особому делу хитроплетов и прочая… Знаете, ребятушки, мне правда жаль, что вы оказались столь неосмотрительны в выборе врагов. Могли бы избегать тех, кто наделен властью издавать чрезвычайные законы.

Как бы там ни было, в этом письме мне напоминают, что согласно недавним указам, всех хитроплетов положено разместить на новых, постоянных Фермах-убежищах, дабы оградить их и остальное население острова друг от друга. Всякий, кто укрывает хитроплетов или помогает им припасами, подлежит аресту, а его имущество – конфискации. – Градоначальник будто не заметил, как встревоженно переглядываются члены совета, понимающие язык знати. – Одна из таких Ферм уже обустроена возле Гиблого Города, и от меня требуют переправить туда мой личный Резерв, отдать моих хитроплетов в распоряжение властей на Ферме. Тут даже карта прилагается.

– Фермы-убежища… – Один из помощников откашлялся и подозрительно вкрадчивым взглядом посмотрел сперва на градоначальника, затем на собравшихся в комнате хитроплетов. – Звучит не так уж и плохо, господин. Может, так даже будет лучше… чем провоцировать дальнейшие бунты… ведь тут и дети, которые могут пострадать… У подобного решения определенно есть свои плюсы… – Он умолк, когда Джейз перевел все для своих, и несколько человек молча уставились на него.

– Можно взглянуть на карту? – внезапно попросил Джейз. Помедлив немного, градоначальник все же протянул ему свисток, и Джейз, надев янтарные монокли, развернул его. Он ничего не сказал, но легонько вскинул голову. Затем без слов передал карту Плясунье. Та оставалась совершенно неподвижна, однако всем своим видом выдавала некие перемены в настрое, и Хатин, глядя на нее, представила темнеющие под налетевшими тучами горы.

Свиток пошел по кругу, словно огонек по запальному шнуру, пока не достиг пороховой бочки в лице Феррота. Когда тот взорвался бранью на собственном наречии, помощника градоначальника, что высказывался до этого, всего передернуло.

– Убежище? – сплюнул наконец на просторечи Феррот. – Убежище? Ферма-убежище тут. – Он повел свитком вокруг себя и вскинул его над головой. – Гляди, тут. Копьеглав. Высоко-склон Копьеглав. Рядом жерло. – Хатин настороженно проследила за его пальцем. Да, вот оно, прямо под красным пятнышком кратера, зеленое – аккуратно очерченное ровными линями. Четкая штриховка напомнила Хатин о картах, найденных в мастерской Объездчика, однако вспомнить точно, что такого грозного отпечаталось тогда в уме, не получалось.

– Но, – пытался оправдываться советник, – ваш народ всегда утверждал, будто умеет ладить с вулканами…

– Наш юный друг служит его светлости градоначальнику, – ледяным тоном напомнил Джейз, указав на Ха-тин, – однако не вламывается к нему в опочивальню с барабанным боем. Владыки не любят, когда вторгаются в их владения, а господин Копьеглав не прощает. Это, – он указал на карту, – не ферма. Это горнило. Рано или поздно сотни мужчин, женщин и детей обратятся там в белый пепел.

Повисла наполненная ужасом тишина.

– А прочие Фермы-убежища… – нарушил ее градоначальник. – Их тоже обустроят на склонах вулканов, следуя этому весьма своеобразному пониманию о сохранности? – Вопрос был риторическим, да никого и не нашлось, кто бы на него ответил.

– Если я сообщу об отказе, у нашего порога тут же объявится ополчение, – коротко сказал градоначальник, – но раз уж я в настоящий момент мертв, ради своего же здоровья, могу хотя бы потянуть время. Посланника Прокса с удобствами устроят во дворце, передав ему, что мне «нездоровится». – Коротышка подобрался. – Я раскусил их игру. Они хотят ослабить мою бдительность и настроить против меня мой же город, запугать и страхом вынудить отдать Резерв. Но я им не трус и не дурак, я герцог Седролло. – Он, похоже, и сам заметил, что простое величие этого утверждения несколько разбавлено тем, как утопают его руки в длинных манжетах векового платья. – Ну, будет, есть дела поважнее, не так ли? Эта женщина, подстрекательница… Джамбли?.. Ее так и не поймали?

Слухи о том, как Джимболи сбежала от разгневанной толпы, достигли дворца. Томки пересказал историю, не скрывая удовольствия и умеренной гордости.

– Залегла на дно, значит? – сказал градоначальник. – Это хорошо, юноша, но не совсем. Она по-прежнему на воле и в моем городе, ее надо изловить.

Собравшиеся забормотали, как, дескать, будет трудно обыскать каждый дом, как легко будет одной женщине укрыться, и как они рискуют вызвать очередной бунт, если в двери к горожанам начнут ломиться вооруженные гвардейцы.

– Да что вы несете? – Градоначальник резко взмахнул рукой, которая тут же снова утонула в рукаве. – Выламывать двери? С ума сошли? Так ведь вся соль нашего положения, причина всех дилемм в том, что у нас есть Скиталец. Скиталец! Кто еще может послать свой разум в любое место в городе! – Он оглядел круг удивленных лиц. – Разве нет? Или я чего-то не понимаю?