Жуткое бегство через владения Повелителя Облаков и Скорбеллы потребовало всей воли и смелости, какие в ней были. Если так подумать, то она ведь и правда как будто сама горы раздвигала. А Арилоу, мертвым грузом висевшая у нее на шее, все-таки заметила это. Сестра знала, ей не было все равно.

Они ходили по кругу. Впереди снова показался карниз – сидевшие на краю детишки плевали вниз. Арилоу среди них не было.

– Где Ледирилоу?

Джелджех перевела вопрос на кислякский. Ответил юноша, который сидел рядом с Ферротом, когда Хатин уходила.

– Ты-друг забирай Ледирилоу.

– Что? – Как Феррот и Арилоу могли уйти без нее? Джелджех продолжила расспрашивать паренька, и оказалось, что вскоре после того, как Арилоу отправила свой разум в город, она вдруг радостно воскликнула – узнала кого-то. Она только и твердила что «друг из дома на берегу» на кислякском. Затем издала какой-то странный звук, который, похоже, много значил для Феррота, потому что глаза его засверкали и он тотчас вскочил на ноги. Он принялся с жаром задавать вопросы, то и дело указывая в сторону города, но те, кто был рядом, само собой, ни слова не поняли.

Затем он схватил Арилоу за руку и, подняв ее, быстро увел по тропе в Город Зависти.

Хатин слушала и ужасалась. Феррот с ума сошел? Зачем тащить Арилоу средь бела дня на улицы города, напоминающего пороховую бочку? Ошеломленная, она слушала, как паренек пытается воспроизвести звук, который так взбудоражил Феррота.

Звук был тихий – то ли вздох, то ли всплеск. На сей раз Хатин моментально поняла, что ей хотят сказать. Миг – и она мчится через деревню в поисках Джейза.

– Джейз! Феррот ушел! Забрал с собой Арилоу в Город Зависти! Она отправила свой разум прочесать город, но нашла не Джимболи, а кое-кого другого – человека из нашей деревни. Он жив, он в городе, как ты и говорил. Арилоу пыталась сказать всем, кто это, а кисляки слышали только шум волн, бьющихся о песчаный берег. Только Феррот понял, что это имя. Теперь-то я знаю, кто предатель. Надо было догадаться раньше, но я была просто уверена, что она тоже погибла. И вот Феррот тоже узнал, что она жива, и мчится в город – наверное, испугался, что мы убьем ее за предательство. А ведь она наверняка предатель, и он ведет Арилоу прямиком в ее лапы. Это его мать, Джейз. Это Уиш.

Юноша, ставший свидетелем беседы Арилоу и Феррота, услышал не много, но то, что он запомнил, оказалось полезно. Пытаясь описать место, в котором она застала «друга из дома на берегу», Арилоу упомянула «красный много-дом» и «черный коза крыша-верх круг-круг скачи».

– Я знаю, где это! – вскликнула Хатин. – Это квартал ремесленников. Один из герцогов Седролло строил его как конюшни, но потом, когда лошади передохли от мушиной чумы, стойла переделали в лавки. На крыше есть черный флюгер в форме лошади.

Когда они спускались по склону, Джейз нетерпеливо касался ножен, высматривая по сторонам убежавших товарищей.

– Итак… – На лице Джейза застыло непонятное выражение. – Расскажи об этой Уиш.

Пробираясь коварной тропой, сбивая дыхание, Хатин поведала о давней вражде между Уиш и мамой Говри, а после – неохотно – о том, как Уиш едва не столкнула Арилоу на камни в Обманном Лабиринте.

– В день, когда погибли Скитальцы, – с ледяной мягкостью проговорил Джейз, – кто-то пытался убить одного-единственного Скитальца, которому удалось выжить, и ты не подумала, что об этом стоит упомянуть?

– Я же считала Уиш погибшей! На Тропе Гонгов я держала за руку утопленника, и у него были ее браслеты… это было все равно что саму Уиш увидеть. Вот только ее я не видела. Да еще Феррот… Я не смела нарушить его воспоминаний о матери. Я бы не вынесла.

– Да, – просто сказал Джейз. – Ты еще ребенок. – В его голосе не было ни яда, ни злости, однако Хатин поняла, что для Джейза она больше не доктор Хатин. – Своим молчанием ты не пощадила Феррота. Теперь его ждет нечто более страшное.

– Что?.. – В горле сдавило от нового страха. – Ты ведь ничего ему не сделаешь?

– Зависит от того, что он успел натворить, – мрачно ответил Джейз, – и как поведет себя, когда мы его найдем.

Цветные лужи грязи в нижней части склона подсыхали и трескались; на Хатин словно бы смотрели испуганные лица стариков. Лицо Джейза, напротив, оставалось спокойным. У поруганной юности своя, особенная злоба, и, глядя на Джейза, Хатин понимала это как никогда отчетливо.

Феррот тоже был не лишен этой злобы. Он пробовал обучить ей Хатин, так чтобы она могла убить всякого, кто встанет на пути. Однако на пути у нее встал сам Феррот.

«Он меня не обидит, – думала в отчаянии Хатин. – Я ведь его сестренка». Налетели порывы ревущего ветра, словно сам Камнелом смялся над ней.

* * *

Мнимая смерть градоначальника оживила главные улочки квартала ремесленников. Перед каждой лавкой был расстелен плед, на котором мастера выкладывали все, что считали достойным его могилы, в основном – покрытые, словно кровью, красным лаком и поблескивающие на солнце фигурки воинов, музыкантов, маленькие клавесины… Хатин и Джейзу пришлось продираться через толпу людей, которые с мрачной решимостью спорили из-за фигурок.

А вот и «стойла» – длинное строение, отделанное округлым красным кирпичом, так что его стены походили на пузырящиеся ломти мяса. Во время одного из давно забытых землетрясений фасад обрушился, открыв окно, в которое было видно, как каждое стойло обратилось в небольшую лавку. Пока что ветхие дверцы были закрыты, потому что небо потемнело до фиолетово-серого оттенка: в любой миг ожидали ливня.

Джейз подошел к первой двери и нагнулся, чтобы заглянуть в щели между потрескавшимися досками. Ха-тин с замиранием ждала, что дверь вот-вот распахнется, однако Джейз спокойно перешел к следующей, потом к другой и еще одной, и еще…

Поднявшийся ветер подхватил песчинки и те полетели прямо в лицо. Хатин отвернулась и заметила, как к стене смежной постройки – должно быть, драгоценного жилища какого-нибудь конюшего – жмутся две фигуры. Куртку Феррота и его пояс из грубой веревки Хатин узнала сразу, как и кислякский наряд Арилоу, ее оживший и полощущийся на ветру зеленый кушак. Феррот как раз хотел завести Арилоу за угол, но тут поднял взгляд и заметил Хатин.

Увидев его лицо, она сразу поняла, что больше она ему не сестренка. Хатин перестала быть для него обломком судна, за который он хватался после кораблекрушения жизни.

Однако его ждала угроза пострашнее. Феррот вытаращил глаза, когда мимо Хатин к нему метнулся Джейз. Увлекая за собой Арилоу, Феррот побежал за дом. Хатин устремилась за Джейзом и обогнула угол в тот момент, когда Феррот, втащив в дом Арилоу, закрывал за собой дверь. Джейз успел, однако, вклинить ногу между дверью и косяком. Юноши принялись орать друг на друга: слова Феррота напоминали бездумный вихрь шума, тогда как у Джейза они выстроились в плотный ряд, как острые зубы.