— Скажи, кроме нас четверых есть еще репликанты с внедренным сознанием?

— Девяносто процентов населения города. Именно поэтому я уверен — прибывшие эксперты будут вынуждены принять результат эксперимента и… считаться с вами.

— Почему?

— Я определил координаты Земли и послал отчет о всех произошедших в колонии событиях. Экипажи приближающихся кораблей осведомлены о факте передачи и знают ее содержание. Это своего рода страховка, хотя теперь она кажется мне лишней — вы все доказали своими поступками.

…

Прошла минута, и образ СКАДа исчез, истаял в воздухе, будто его никогда и не было тут.

Они долго молчали, изредка поднимая глаза, встречаясь взглядами, пока Антон не решился заговорить первым:

— Я думаю, что нам не стоит уходить отсюда. Доставим Энтони в город и вернемся назад.

— Зачем? — Насупился было Клаус.

— Чтобы разобраться в себе. — Спокойно ответил ему Светлов. — Док, вы поможете нам?

— Вне сомнений. — Ответил Миллер. — Здесь уникальная аппаратура, да и что мне делать в Цитадели без вас?

* * *

— Мы должны решить, как действовать дальше? — Голос Антона не выдавал его чувств, он казался в эту минуту неестественно-спокойным, словно в его сознании внезапно возобладал рассудок Иного.

— Сложный вопрос. Пока что я могу точно сказать, чего нам не следует делать. — Отозвался Клаус. — Мы не должны отключать «параллельность».

— Почему? — Спросила Дана.

— Ты слышала, что сообщил СКАД? Девяносто процентов жителей Цитадели — репликанты с имплантированным, но не расшифрованным, спящим или, быть может, дремлющим сознанием Иных.

— Здесь ты прав. — Согласился Светлов. — Резкое отключение «параллельности» может привести к массовым срывам. Этого нельзя допустить.

— А как быть? Оставлять людей в неведении? Позволить им грезить и дальше?

— Процесс самопознания каждого репликанта неизбежен, но он должен проходить постепенно. Выводить людей из-под воздействия «параллельности» следует небольшими группами. — Высказал свое мнение Миллер.

— У нас нет времени на медленные манипуляции. Корабли, посланные с Земли, получат информацию, посланную СКАДом. Мы знаем, что Иные едва не уничтожили человечество. В нас могут, и, скорее всего, — увидят угрозу. Мы — плод неудавшегося эксперимента. Для Землян — мы реинкарнация Иных, тем более страшная и опасная, что холодные, бессмертные рассудки дремлют теперь в человеческих телах.

— Но это не так Антон! — Воскликнула Дана. — Мы люди!

— Мы нечто. — Тяжело произнес Светлов. — Нечто непонятное, непредсказуемое, — кто знает, что случиться с нами завтра, какие рецидивы или коллизии сознания возможны?

— Но в таком случае экипажи посланных с Земли кораблей не станут рисковать. Память о вторжении Иных едва ли потускнела. Они сочтут эксперимент неудавшимся, а нас — потенциально опасными, и уничтожат Цитадель! — Клаус сжал кулаки. — Я чувствую, что страх перед новым пришествием Иных может попросту пересилить все другие чувства или аргументы, и здравый смысл станет не нашу сторону!

— Так и будет. — Подтвердил опасения Клауса Светлов. — Поэтому мы должны подготовиться к худшему, и не допустить еще одной роковой ошибки. — Генрих — обратился он к Миллеру, — я уже однажды пережил сканирование памяти. Возьмешься ли ты за новый эксперимент?

— Какой?

— Нужно дать импульс к пробуждению сознания Иных. Для начала хотя бы во мне.

— Зачем тебе память Иного, Антон?!

— Мне она нужна по одной причине, — только разбудив сознание Иного, а вместе с ним — способность управлять хитварами, олонгами и рагдами, я смогу обеспечить такую защиту Цитадели, с которой придется считаться приближающемуся флоту. Если мы хотим диалога, нужно проявить твердость, заявить, что мы разумные существа и стоять на своем. Но прежде — придется заставить командование приближающегося флота считаться с нами.

— Война? — Похолодев, спросила Дана.

— Нет. — Ответил ей Антон. — Не война. Всего лишь сдерживание, паритет сил. Подчинив себе механоформы, мы сделаем Цитадель неудобной мишенью, и узел, который, быть может, захотят просто разрубить, прибывшим людям придется развязывать, медленно и осторожно, считаясь с нашим мнением, и уважая наше право на жизнь. Ради этого я готов рискнуть. Так, что, Генрих? Ты поможешь мне?

Миллер некоторое время молчал, потом с усилием кивнул.

— Я помогу тебе, Антон… — Хрипло выдавил он.

— Не ему. — Внезапно произнесла Дана, посмотрев сначала на Клауса, затем на Светлова. — Всем нам. Поодиночке мы сойдем с ума, а вместе… быть может, справимся с этим…

— Что скажешь Клаус? — Антон взглянул на друга.

— Вместе — значит вместе. — Ответил тот. — Дана права. Так будет легче.

Антон и Дана стояли на взгорке, неподалеку от раскопа.

Оба смотрели вверх, весеннее небо опрокидывалось над ними полуденной лазурью, в которой величаво парили хитвары, окруженные стаями рагдов.

Их лица овевал влажный ветер, приносящий со стороны черного леса неповторимый запах клейких молодых побегов, что густо оплетали погибшие ксенобианские деревья, стремясь к солнечному свету.

Больше никто не пытался отравить их, олонги неподвижно застыли по периметру раскопа, словно глянцевитые капли смолы.

Дана опустила голову, взглянула на Антона, и, сжав его ладонь, тихо произнесла:

— У нас осталось чуть больше полугода.

Он повернулся.

— Для чего?

— Чтобы вернуть утраченное. Снова научиться любить…

Светлов не ответил, он лишь вновь взглянул на укрощенных хитваров, прислушался к себе и подумал: а разве не любовь спасла этот мир?

Ему не нужно было произносить эти слова вслух.

Дана и без того слышала его мысли.

Она лишь крепче прижалась к Антону.

Да, им многое предстояло, если не вспомнить, то прожить вновь.

И это было прекрасно, как грациозный полет хитвара в лазурном, бездонном весеннем небе Ксеноба…

Если любовь способна вернуться в этот мир, ставший еще чуть холоднее после того как в нас проснулось сознание Иных, значит мы не утратили человеческой души…

Они оба стояли и смотрели в лазурные небеса, а пальцы рук ощущали тепло, они трепетали, в предчувствии…

Любовь вернется в этот мир. И останется с нами навсегда…

Дана думала в этот миг о том же, что и Антон.

Если грациозный полет хитваров вызывал ощущение новизны и восторга, как можно равнодушно относиться к порывам собственной души, которая уже впитала все предчувствия и была готова…