Рана в плече тотчас отозвалась резкой болью. Было даже больнее, чем если бы в нее попала пуля. Бандит с пистолетом покачнулся, однако остался стоять. Тогда Эбби обхватила его руками за ноги, пытаясь повалить. Он же с не меньшим усердием попытался стряхнуть ее с себя. Затем что-то сильно уда-рило ее по голове. Череп взорвался вспышкой боли, и она отпустила руки.

Мороженщик ногой отпихнул ее в сторону, заглянул через парапет и вновь вскинул пистолет. Выстрела не последовало, зато откуда-то снизу донеслись крики и какой-то шум. Стараясь не поднимать высоко головы, Эбби слегка приподнялась на локтях и заглянула через, парапет. У основания обрыва по дорожке пробегали около трех десятков мужчин в трусах и майках, а горстка зрителей старалась их приободрить. Один или двое подняли глаза на террасу, откуда доносился шум, но большинство следили за забегом.

Стена была слишком высока, чтобы Майкл мог спрыгнуть с нее, зато рядом стояли строительные леса, установленные каменщиками, которые ремонтировали старую кирпичную кладку. На металлических шестах на ветру развевались огромные куски пластика, защищавшие от непогоды тех, кто работал на лесах.

Первые участники забега уже миновали строительные леса, остальные поравнялись с ними. В следующий миг кусок пластика прорвался, и наружу выскочили Майкл и Грубер. Спрыгнув на землю, они нырнули в гущу бегущих. Раздались недовольные крики, кто-то попытался их вытолкнуть, но Майкл и Грубер остались внутри людской массы и вместе с бегущими устремились дальше. Дуло бандитского пистолета следовало за ними, однако две движущиеся цели посреди колышущегося моря людских голов поразить было нелегко. Мороженщик не стал рисковать.

Терраса опустела — на ней остались лишь Эбби и бандит. Мнимый мороженщик посмотрел на нее. Эбби сжалась в комок, молясь, чтобы он не знал, кто она такая. Бандит застыл на месте, не зная, что ему делать. До террасы теперь доносились новые крики, правда, уже другие. В голосах не было слышно ни паники, ни растерянности. Скорее, это кто-то властно отдавал команды. Эбби сквозь пальцы, прижатые к лицу, посмотрела, что там такое.

На стене цитадели стоял солдат в камуфляже. Его винтовка была нацелена на мороженщика. Из ворот показался второй солдат. Приставив приклад к плечу, он приближался к бандиту. На какой-то миг Эбби подумала, что началась новая война или же это римские легионеры восстали из мертвых, только в новом обличье. Затем она вспомнила, что внутри цитадели расположился музей военной истории.

По всей видимости, охранники услышали выстрелы.

Мороженщик перебросил пистолет через стену и поднял вверх руки. Вид у него был на удивление спокойный, даже равнодушный — как будто такое случалось с ним не раз и непременно случится снова. Он застыл на месте с поднятыми руками. Однако его губы двигались, как будто он разговаривал сам с собой. Приглядевшись, Эбби заметила в его ухе гарнитуру с наушником и крошечным микрофоном.

Он с кем-то на связи! Причем его собеседник может находиться в любой точке мира. Впрочем, чутье подсказывало Эбби, что этот невидимый второй гораздо ближе. Она начала медленно отползать в сторону. Нужно непременно найти Майкла и предупредить его!

Заметив, что она шевельнулась, солдаты остановились.

— Лежать! — скомандовали они, сначала по-сербски, затем по-английски. — Лежать!

Эбби их не слушала. Вряд ли они посмеют стрелять в гражданское лицо, тем более в туристку. Она поднялась на ноги и пошла прочь. Каждый шаг резкой болью отдавался в плече. Ей хотелось бежать, но она лишь шла, покачиваясь, словно пьяная. У нее за спиной раздались крики, но дальше этого дело не пошло. Охранники были слишком заняты бандитом.

Эбби обогнула угол кирпичной стены и вышла с террасы. Где-то вдалеке взвыли полицейские сирены. Прихрамывая, она двинулась вдоль обсаженной деревьями дорожки, глядя по сторонам в надежде увидеть Майкла и Грубера. Выстрелы спровоцировали хаос. Между деревьев бежало несколько десятков людей. Эбби они почему-то напомнили крестьян, спасающихся бегством от наступающей армии.

Не успела сама она пройти и ста метров, как за спиной у нее вновь послышались крики. Откуда-то появились еще два солдата. Неужели они ищут ее? Не иначе как они открыли сумку и, увидев внутри деньги, решили, что она никакая не жертва, а возможно, соучастница преступления. Эбби быстро скинула куртку и запихнула ее в урну под деревом. Оставалось лишь надеяться, что в одежде другого цвета ее не узнают. Где же Майкл?

Неожиданно крики сделались громче, настойчивее, как будто поиски увенчались успехом. Эбби рискнула взглянуть, что там такое. Один солдат застыл рядом с деревом, словно герой военного фильма, прижав к телу винтовку. Другой опустился на одно колено и, прищурившись, смотрел в прицел.

Эбби проследила взглядом, куда направлен ствол его винтовки. Примерно в пятидесяти метрах застыла, вскинув руки вверх, молодая темноволосая женщина в красной куртке. Лицо ее было белым от ужаса. На вид женщина была примерно того же возраста, что и Эбби.

Они взяли не ту.

Эбби стало искренне жаль женщину, но с другой стороны, солдаты скоро поймут свою ошибку. Она резко повернулась и, расталкивая локтями испуганную толпу, зашагала прочь. Вскоре она вышла через Османские ворота. Ей показалось, что впереди она увидела двух мужчин — одного в зеленой куртке, другого в черном пальто. Превозмогая боль, Эбби тотчас заставила себя ускорить шаг. Увы, каждое движение острой болью отдавалось в плече, как будто кто-то пронзал его острым кинжалом.

— Майкл! — крикнула она.

Майкл и Грубер остановились. Майкл еле заметно кивнул. Глядя на Грубера, можно было подумать, что его вот-вот вырвет.

В десяти шагах впереди нее какой-то человек в бейсболке тоже замер на месте. На шее у него висел внушительных размеров футляр от фотоаппарата. При этом футляр был расстегнут, как будто он намеревался вытащить фотоаппарат, но кто-то ему помешал.

Увы, слишком поздно Эбби заметила в ухе незнакомца серебристый наушник. Мужчина быстро вытащил из футляра небольшой пистолет, прицелился в Майкла и выстрелил.

Константинополь, май 337 года

Я пришел в церковь Священного Мира. Слова Константина, сказанные им в Никее, все еще эхом звучат у меня в ушах. Мир! Неужели я единственный во всем мире, кому это нужно?

Да, ты был единственным, думаю я. Мир не хочет мира. На прошлой неделе, направляясь на войну с персами, мимо этой церкви промаршировала тысяча солдат. За последние десять лет не было и года, чтобы Константин не вел свою армию в бой, собирая титулы победителя быстрее, чем каменщики успевали высекать надписи на его памятниках. Будь я моложе, а мой ум острее, я бы наверняка презирал его за лицемерие. Сейчас же я испытываю к нему лишь жалость.

Даже ранним утром в церкви много народа. Рядом с боковой дверью выстроилась вереница нищих — здесь две женщины раздают хлеб и молоко. Через церковный двор, зажав в руках какие-то бумаги, по двое или трое спешат серьезного вида молодые люди с недавно отпущенными бородами. Под платаном, положив на колени восковые таблички, расположилась группа детей: все как один слушают строгие наставления учителя. Совсем как в деревенской школе.