«Верховный король — образец учтивости и галантности, — подумал Инконню с гордостью. — Какое счастье, что я принадлежу к воинскому братству, им основанному».

— Уродка назвалась дамой Рагнел и предложила купить ответ на загадку, ценой была женитьба на ней рыцаря Гевейна.

Один из лучших воинов короля, «солнце рыцарства», непревзойденный в мужестве, образец галантности, знаток этикета и — муж… уродливой старухи?

Артур отказал, Рагнел пожала плечами, пообещав на прощанье, что придет к нему, если согласие все-таки будет получено.

Артур в замешательстве вернулся в замок, умолчав о встрече с Сыном Лета. Время шло, король уже не сомневался, что придется расстаться с жизнью. На совете рыцарей он поведал о встрече в лесу. Рыцари удивленно перешептывались, недоумевая по поводу загадки. Гевейн же не раздумывая согласился жениться на Рагнел.

— Гевейн, одумайся! Брак с уродливой старухой?! — закричали рыцари.

Гевейн же ответил, что лучше такой брак, чем смерть короля.

В назначенный срок дама Рагнел явилась ко двору, и придворные содрогнулись от омерзения, но Гевейн коснулся ее сморщенной руки в россыпи бородавок, проводил к королю, оставил их наедине.

Рыцари хаяли прибывшую, но Гевейн сказал, чтобы они не произносили всуе имя его будущей жены, и воины умолкли…

«Интересная история, полная благородства, но к чему весь этот рассказ?» — удивлялся Инконню, наслаждаясь звуками божественного голоса.

— …Артур дал ответ Сыну Лета, сняв угрозу гибели, наступил черед свадьбы. Нелепая невеста шаркала по дворцу, мерзко хихикая, вызывая у всех рвоту. Гевейн, однако, поклялся ей в верности перед множеством людей и ни в чем не выразил недовольства. На пиру гостей воротило от вида старухи: она рвала мясо грязными руками, жадно запихивала куски в рот, придворные морщились от громкого чавканья, громкой отрыжки. Гевейн игнорировал ужасное поведение, ласково разговаривал, пил из ее заляпанного жиром кубка.

Пир окончился, Гевейн взял жену под руку, придворные с жалостью проводили взглядами пару, идущую в свадебную опочивальню.

В спальне Рагнел потребовала исполнения супружеского долга. Гевейн спокойно склонил голову, напомнив, что он поклялся ей в верности. Рыцарь снял пояс с ножнами, а когда поднял глаза, увидел перед собой деву, бесподобную по красоте: стройную, как молодая сосна, в ниспадающих черных волосах сверкали звезды, на чистом, юном лице блестели темные глаза.

Красавица со смехом пояснила остолбеневшему рыцарю, что находится под чарами и от него зависит, будет она прекрасной в спальне, а на людях уродкой, или наоборот. Гевейн ответил, что этого никто не может решить, кроме самой Рагнел.

Дама лучезарно улыбнулась и с радостью пояснила, что последнее из условий падения проклятья — женитьба на рыцаре, который предоставит ей свободу выбора, — исполнено.

И двор завидовал участи Гевейна, посрамленные насмешники молчали, а рыцарь наслаждался жизнью с прекрасной женщиной.

— Увы, — вздохнула Элейна, глаза ее потемнели, — дети древних рас долго жить среди людей не могут. Очень скоро Рагнел умерла, оставив безутешному Гевейну плод их любви — сына Гингалина. Это дитя вы.

Инконню обмер, кровь отхлынула от щек. Он ощутил страшную слабость. Мысли взрывались, выплескивая на сознание кипящую смолу.

— Я знаю это, потому что принадлежу к тому же роду, что и Рагнел, — сказала Элейна, положив ладонь на золотистые волосы, ласково пригладила.

Инконню затрясся, слезы хлынули бурным потоком.

— Папа… мамочка!

— Т-ш-ш, успокойся, — шептала Элейна нежно.

Теперь рыцарю стало понятно, почему благоволил Гевейн к дерзкому юнцу, решившему поступить на службу Верховному королю.

— Но почему он?.. Почему? — спросил Инконню волшебницу, мучительно кривя рот.

Элейна согрела лоб рыцаря нежным поцелуем:

— Спросишь у него при встрече. Быть может, доблестный рыцарь не желал для сына излишней роскоши. Подумай, разве столь благородный человек смог бы совершить пакостный поступок?

«Наверняка была причина… Достойному рыцарю достойный сын, — подумал рыцарь с облегчением. Ликующая мысль затопила сознание: — Я не безродный, я Гингалин, сын «майского ястреба», племянника короля! Гингалин Оркнейский!»

Мелькнула грусть об утраченной матери, но сознание обретения истины наполнило тело пьянящей легкостью, захотелось взлететь в нежно-голубое небо, порхать в волнах теплого воздуха, петь, смеяться.

— Вот вы где, сэр Инконню.

Рыцарь вздрогнул, голос фрейлины показался треском рваной жести, счастливое опьянение схлынуло, оставив слабый звон в голове. Гингалин вспомнил, где он находится и что впереди у него важное дело.

Элейна и Хелия смерили друг друга оценивающими взглядами. Лицо фрейлины при виде объятий волшебницы и рыцаря побледнело, глаза заблестели.

— Сэр Инконню, — сказала она противным надменным тоном, — надеюсь, вы достаточно отдохнули на раздутой груди хозяйки замка, поторапливайтесь, пора в путь.

Элейна поморщилась.

— Будьте повежливей с владельцем замка, — пропела волшебница чарующе.

Гингалин, он же рыцарь Инконню, отвел глаза от пылающего взора фрейлины.

— Это ваш замок, леди Элейна, — возразил он.

— И ваш, — ответила дама в красном платье мягко, отчего Хелию передернуло, будто при виде мерзкой сатанинской оргии. — Вы спасли меня от ненавистного стража. Знайте же, что замок принадлежит вам, так же как и я. Оставайтесь, мой господин.

— Если он останется, то доживет век в бесчестье! — воскликнула Хелия. — Сэр Инконню, а как же ваша клятва Верховному королю, ваше обещание помочь в спасении Сноудона?!

«Как она кричит, до чего неприятно».

— Обещание остается в силе, леди, — сказал рыцарь сухо.

— Тогда прощайтесь с этой и — в путь! Кто знает, может, чувство долга победит вашу прихоть прозябать с плохо одетой женщиной на крохотном клочке скалистой земли.

— Он вернется, — сказала волшебница с несокрушимой уверенностью. — Мой мир сулит одни удовольствия.

Фрейлина резко развернулась, высоко задрав подбородок. Элейна понимающей усмешкой проводила бегущую сломя ноги девушку.

— Дама Элейна, — от пережитого голос Гингалина сел, — долг зовет, простите, я ухожу.

— Позвольте одарить спасителя броней и щитом, — сказала Элейна.

В оружейной у рыцаря глаза разбежались, и если бы не злой крик Хелии, он выбирал бы доспехи неделю. Прекрасный котт-де-май, шлем совсем как прежний.

— Великолепные доспехи! — сказал восхищенно.

— Достойные хозяина замка, — кивнула Элейна. — А вот и щит, доблестный рыцарь. Его герб каждому покажет, к какому знатному роду вы принадлежите.