– Я к господину Боте.

Бриар не успел договорить, как офицер его перебил:

– Господин Боте никого не принимает.

Окно захлопнулось так же быстро, как и открылось. Бриар, усмехнувшись, постучал опять.

В окне опять показалась усатая физиономия, только на этот раз она была взбешена.

– Я же сказал, чтобы ты шел на… Но, не успев уточнить маршрут, по которому он хотел отправить Бриара, офицер замер: глаза его остекленели, а взвившиеся было усы опустились.

– Проходите, господин, не узнал.

Калитка с легким скрипом распахнулась. Войдя, Бриар осмотрелся. Повсюду были военные, они сидели на кованых парковых скамьях, рассказывая друг другу анекдоты и байки, караул и охрана по трое прочесывали прилегающие к дому территории, охрана была и у дверей, и у каждого окна.

– А дружище Арнольд действительно меня похоронил, – с удивлением констатировал Бриар, – иначе меня бы встречало целое войско, да еще пара-тройка Химер. Как он так оплошал?

Оглядываясь, Бриар поймал себя на мысли, насколько искажено его восприятие времени. По ощущениям он покинул это место совсем недавно, а реальность говорила о годах. Все здесь изменилось, он вернулся уже не в свой дом. Вокруг были чужие аллеи, чужие цветы, даже цвет дома чужой. Он даже не мог предположить, что это обстоятельство его сильно заденет. Так или иначе, день подходил к своему логическому завершению, и надо было исполнить то, зачем он сюда пришел. Его окутала легкая, как шифоновая вуаль, голубая дымка. Повисев какое-то время, дымка неохотно оторвалась от хозяина и вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее начала накрывать всю парковую территорию. Голубой шлейф распространялся во все стороны одновременно, закутывая попадавшихся на пути людей. Они, удивленно переглянувшись, с грохотом шлепались на землю и засыпали. Над парком повис душераздирающий храп, словно его заселили хищными животными.

В холле его встретил мажордом.

– Бог мой, старина Френк, – воскликнул Бриар при виде пожилого мужчины с седыми бакенбардами, – вот сюрприз, так сюрприз.

– Я очень рад вашему возвращению, господин Конте, – кланяясь, срывающимся голосом ответил Френк, шмыгнув носом, расчувствовавшись.

Бриар поймал себя на мысли, что он возвратился в старые добрые времена, когда все было просто и понятно, когда клубок лжи, подобно савану, не окутал его со всех сторон.

– Ты остался работать у господина Боте?

– Да, господин, он меня не уволил, я и остался, сами понимаете…семья…

Бриар по-дружески хлопнул его по плечу.

– Тебе не надо передо мной оправдываться, ты поступил правильно.

– Я о вас доложу?

– Не надо, дружище, пусть будет сюрприз и Арнольду.

Поднявшись на второй этаж, он решительно направился в сторону своего кабинета, но шум, доносившийся из одной из спален, его остановил.

– Я не понимаю, что она говорит! Мне это надоело! – кричала Анна.

Что-то с грохотом шмякнулось на пол.

– Мадам, мадам, как вы можете вести себя таким неподобающим образом, – услышал он незнакомый голос, верещавший с интонациями крайнего удивления и беспокойства.

– Чихать я хотела на ваши нравоучения! Достали! Так нельзя, эдак нельзя!..

Бриар усмехнулся.

– Да, похоже, я поторопился. Нужно было Анну оставить здесь недели на две. Ее бы сами привезли домой, а я еще поторговался бы.

– Ну, Анна, послушай, – услышал он голос Арнольда, – госпожа Мало пытается привить тебе манеры, принятые в нашем обществе. Боже, откуда ты такая дикая взялась?

– Я такая, какая есть, и не собираюсь опускать глазка и строить из себя святошу. Да с какой стати? Я еще в своем уме.

– Господин Боте, – взмолился другой женский голос, – я не могу работать в таких условиях. Мадам не приемлет правила нашего общества: дамы должны быть тихие, покладистые, выдержанные. Я не господь Бог и не в силах изменить характер.

– Да, вы абсолютно правы, я вам сочувствую. Вы получите двойной гонорар, – примирительно сказал Арнольд и добавил с коротким вздохом, обращаясь уже к Анне, – слушай, душа моя, ты делаешь успехи в изучении нашего языка, хотя бы его выучи, а?

Бриар с удовольствием дождался бы окончания спектакля, но дверь неожиданно открылась, и, как грозовая туча, мимо пронеслась госпожа Мало, пробурчав что-то и удивленно встретившись с ним глазами.

– Всем добрый вечер! – сказал Бриар, с улыбкой входя в комнату.

– Бриар! – радостно воскликнула Анна и, подбежав, повисла у него на шее.

Лицо Арнольда стало мертвенно-бледным, он упал в кресло, медленно кивая самому себе, а взгляд от потрясения остекленел:

– Бриар… Молодой человек, не обращая внимание на Арнольда, крепко обнял Анну и, поцеловав, прошептал:

– Я так по тебе соскучился.

Анна рассмеялась и вредным тоном ответила:

– А я нет, меня твой друг развлекал.

Они повернулись к вжавшемуся в кресло Арнольду. Сейчас он представлял жалкое зрелище: опустились уголки рта, искристые глаза потемнели. Он откинул назад упавшие на лицо светлые волосы, да так и остался сидеть, забыв опустить руку.

– Так ты жив, – протянул с ужасом он.

– Да, дружище, и вижу, что с большим удовольствием ты встретился бы с питоном. Ты мне не рад? – спросил Бриар, оторвавшись от Анны и усаживаясь в кресло напротив.

Он едва заметно улыбнулся.

– Ты что же, ни о чем не спросишь? – произнес Арнольд, взяв себя в руки.

– Зачем? Я все знаю. Вот только не могу понять мотивы, побудившие так поступить со мной. Хотя и это уже понимаю. Я вижу в твоей душе стыд за содеянное, ненависть и презрение к самому себе и ко всему миру, злобу и ревность, раздирающие твое сердце и истязающие душу. Ты ведь не меня предал, ты предал себя.

Арнольд застыл, уставившись в одну точку на ковре.

– В отличие от тебя я давил всех позитивом, – не понятно к чему сказал он.

– Твой позитив – всего лишь маска. Как же я раньше не заметил ее? – горько сказал Бриар, качая головой.

Сейчас маска была снята, и перед ними предстал усталый человек со своими слабостями, сомнениями и тревогами. В постигшей его череде бед Арнольд видел руку господню, а возникший как черт из табакерки живой и здоровый Бриар в этом убедил окончательно. Великая Химера, толкнув своим тонким пальчиком костяшки домино, кардинально изменила судьбы всех игроков. Лишь провидение восстановило справедливость, покарав игроков, решивших изменить правила игры, вмешавшись в предначертанное.

– Я хотел бы просить у тебя прощения, как когда-то просил у Авроры, – сказав это, Арнольд усмехнулся, на мгновение опять став прежним балагуром и весельчаком, – но понимаю, что прощения мне нет. Посмотри, – он провел по воздуху рукой, приглашая вместе с ним оглядеться, – с чем я остался? Я ведь сам себя наказал!