кресле Григория Титова. В ушах у него торчали капсульные беспроводные наушники. Он скорчил гримасу и театрально приложил палец к губам:

— Тсссс, тихо! — Нарочито громким шепотом проговорил он. — Я слушаю как рождается новая семья. Только что, можно сказать на моих глазах, одна женщина буквально предложила одному мужчине заняться сегодня ночью сексом. Я знаю их обоих, они люди серьезные. Для них секс — это больше, чем просто перепих. Так что, думаю скоро они поженятся. Тем более, у них общий враг есть. А такие вещи сильно объединяют. — Говоря это Григорий вытянул из правого уха наушник и протянул его мне. — На ка, возьми, послушай. Ой, что-то они замолчали… Ну ничего, сейчас продолжим разговор.

Глава 21

Предчувствуя какой-то новый, неприятный сюрприз, я вошел в комнату и увидел сидящего в кресле Григория Титова. Он скорчил гримасу и, приложив палец к губам громко зашептал:

— Тсссс, тихо! Я слушаю как рождается новая семья…

В комнате повисла тишина. Яна закрыла лицо руками, привалилась спиной к стене и медленно осела сначала на корточки, а потом повалилась на колени, будто мусульманин, собравшийся делать намаз.

Я подошел к рабочему столу и откатив от него кресло на колесиках поставил его к журнальному столику, рядом с креслом Григория.

— Может девочку отпустишь и поговорим?

— Конечно отпущу. Тем более, Яночка очень четко назвала свой терновый куст, которого она боится. Сейчас, Максим, секунду, я с Яной один вопрос решу, и мы с тобой непременно поговорим.

Он повернулся к по прежнему сгорбленной женщине и ласковым голосом спросил:

— Ну что, милая, куда тебя отправить? К нашим охранникам в домик? Или к профессорским? А может ты вообще супер приз выиграла, и ближайшие три дня в казарме проведешь? Помнишь, у Губермана, «идея, брошенная в массы, что девка, брошенная в полк». Что с идеей происходит мы знаем. У нас этим отдельный человек занимается. А вот что с тобой, милая, за пару дней в казарме станется — это мне честно очень любопытно. Да не рыдачь ты так, не надо. Ты ж пойми, милая, у всего есть своя цена. Вот ты меня за восемьдесят квадратов жилплощади и десять миллионов продала. Ну что ж, хоть не самая дешевая цена, и на том спасибо. И знаешь что, я для Максима уточнить хочу. Пока ты милая нас не оставила. Ты так здорово описала, как хозяин тебя на стол заваливал и насильничал, я аж прослезился тут в кресле. Только вот что-то я не пойму, ты о каком хозяине говорила? Если я правильно наше с тобой, кххм, первое близкое знакомство помню, то у меня в голове да, стол всплывает. Только вот ты не на столе, мною терзаемая, а как раз наоборот, под стол сама, меня изрядно этим удивляя, залезающая и прям таки самостоятельно и, даже без каких-то с моей стороны намеков, ширинку мне расстегивающая. Или мне память изменяет? Это я Максим Александрович, для тебя сейчас при Яночке говорю, чтобы она могла меня поправить коли я лгу. Нет? Яночка, не подводит меня память? Самостоятельно, без малейшего на то с моей стороны намека ко мне под стол залезла, так? Ну и ладушки. Иди, иди к себе милая, жди, зайдут за тобой. И чтобы глупости не делала. Ты о сыночке своем подумай, ты ему еще нужна.

Беззвучно рыдая Яна вышла из комнаты.

— Ну что же ты, Максим, в самом деле? Ну то, что ты моих людей переманивать начал, что против меня и профессора замышлять стал, ну это ничего, это нормально, это в пределах прогноза. Ты верно сказал, мы не друзья, виски по утрам не пьем. Это ладно. Но что ж ты меня так унизил, что предположил, будто я прослушку только в комнате поставил? Ну ты же видел, сколько у меня книг в кабинете. Это же прям литературное клише: спрятаться в душе и включить воду. И вот уже можно секретничать. Ну право, обидно. Чувствую себя героем дешевого детектива.

Глупо. Я действительно повел себя очень глупо.

— Мне стыдно, сейчас я повторю статую Каина из сада Тюильри, постою так минуту и мы поедем дальше, ок?

— Ну конечно ок. Надеюсь, Максим, мы друг друга поняли? То, что я открыто к тебе в комнату пришел, а не стал крутить тебя с Яной, надеюсь этот жест моей доброй воли ты оценишь по достоинству. Только прошу, не делай ошибку, не путай мою добрую волю со слабостью. Я с теми, кто мои надежды предает, жестко поступаю. Яну, если честно, только ее сыночек сегодня спас. Только для него я ее накажу, но не смертельно. А вот ты, коли взбрыкнуть вздумаешь, на такую лояльность можешь не рассчитывать. Чем больше у меня надежд на человека, тем и спрос с него выше. А на тебя, милай, на тебя у меня ой как много надежд.

Григорий на мгновение задумался и, взглянув на часы произнес:

— А знаешь что, Макс, а ты в тюрьме сидел? Ладно, ладно тебе, знаю, что не сидел. Вот какая мне идея в голову пришла. Мне сегодня отлучиться нужно по делам, тебя, прости, с собой взять не могу. Но и без дела тебя тут оставлять не хочется. Это я грешным делом, не досчитал тебя. Уж больно натуралистично ты передо мной комедию утром ломал. И выпил, и расплескал, и стошнило тебя. А какой тремор в руках и коленках был, и как ты его прятать пытался! Талантище! Я рассчитывал тебя в этой вот комнате часов двадцать подержать, чтобы ты проникся и понял, что выбора у тебя нет, окромя как к нам присоединиться. Надеялся даже, что ты напьешься. А ты, гляди ка, кофе заказал. Вот на этом кофе ты и прокололся. Кофе пьют когда думают. А думать в твоем состоянии ты не должен был. Ну и хорошо, что ни случается, все хорошо. Видишь, зато Яночку ты мне во всей красе показал. Что-то не идет у меня с женщинами для тебя, Макс. Должен был под музыку с Ирой познакомиться — не сложилось. Должен был с профессорским порошком всю ночь Яну пялить. Это же первобытная психология. Тебе твоя мужская сила с этой женщиной должна была в голову ударить, ты должен был на Янку как на наркотик подсесть — опять мимо. Катька тебе, судя по отчету, чуть руку в ширинку не засунула, ан опять нет. Ты часом не голубь? Может к тебе не