Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, дражайший брат, в настоящее время почтенный духовный пастырь, Уолтер [Стэплдон], епископ Эксетерский, вернулся к нам и свидетельствовал, что его особа подвергалась опасности, исходящей от кого-то из изгнанных нами врагов; и мы, крепко нуждаясь в его советах, приказали, полагаясь на его верность и преданность, возвратиться немедленно, оставив все прочие дела по возможности в наилучшем состоянии. Посему мы просим вас извинить указанного епископа за внезапный отъезд по вышеуказанной причине.
Дано в Вестминстере, в первый день декабря».
Необходимо отметить, что Эдуард не отрицает категорически, что Деспенсер плохо обращался с Изабеллой — но лишь отмечает, что сам лично никогда подобного не замечал, или не мог поверить в это, или обещает, что если Деспенсер все-таки поступит плохо, то будет наказан. В этом письме слишком много повторов, преувеличений, слишком много протестов. Просьба короля, чтобы Карл позаботился о чести Изабеллы, показывает, что муж уже знал о возможной угрозе ее репутации; средневековое общество не одобряло женщин, когда они осмеливались бросить мужей, как бы сильно их ни провоцировали; жена была собственностью мужа, и от нее зависела его честь. Общественное мнение и закон почти всегда становились на сторону мужчины — особенно если жена забирала у него сына и наследника; подобное поведение становилось еще намного более позорящим, когда муж был также и королем. Но Эдуард серьезно недооценил уровень общественного сочувствия к Изабелле. Уже 2 декабря он послал третье письмо, на этот раз сыну. Из него видно, что он осознавал возможные последствия, если мальчик останется в руках матери, и угрожающую ему самому опасность от любых союзов, которые она могла бы заключить.
«Дражайший сын, поскольку вы совсем юны и малы годами, мы хотели бы напомнить о том, что велели и рекомендовали вам, когда вы покидали нас в Дувре, и вы ответили тогда, насколько мы могли судить, по доброй воле, что будете соблюдать все наши распоряжения, не нарушив их ни по какому поводу, ни для кого. И поскольку принесенный вами оммаж уже был принят нашим дражайшим братом, королем Франции, вашим дядей, извольте попрощаться с ним и как можно скорее вернуться к нам, в сопровождении вашей матери, если она сможет собраться быстро; а если же она не пожелает ехать, тогда приезжайте сами без дальнейших проволочек, ибо мы сильно желаем поговорить с вами; посему не задерживайтесь из-за вашей матери, а также из-за кого-либо еще, а мы вас благословляем.
Дано в Вестминстере, во второй день декабря».
Для Изабеллы письма Эдуарда лишь подтвердили то, что она давно подозревала: муж был глух к ее жалобам и решительно хотел лишь соблюсти интересы Деспенсера. Юный принц также оказался в затруднительном положении, разрываясь между долгом относительно отца и сюзерена и повиновением матери, удрученной женщине в трауре. Ясно, что он любил обоих своих родителей — но ему было лишь тринадцать лет; как он мог не слушаться матери, будучи под ее опекой в чужестранном королевстве, где правил ее брат? Он мог только ответить отцу: да, он помнит обещания, данные им в Дувре, но не может возвратиться домой из-за матери и чувствует, что ему следует остаться с нею, так как она очень расстроена и несчастна. Однако сама Изабелла заверила мужа, что если принц пожелает вернуться, она ему препятствовать не будет. Но, разумеется, она постаралась не поощрять сына к отъезду. Карл IV обсудил содержание писем Эдуарда с Изабеллой, которая попросила брата ответить мужу, что она действительно желает быть с ним, как и положено жене; воистину, «она не могла бы желать ничего лучшего, чем жить и умереть рядом с ее милым господином», и была бы с ним, если бы не страх перед Деспенсером. Она также попросила Карла объяснить, почему притворялась дружелюбной с Деспенсером.
Гадать о том, что именно Стэплдон сказал Эдуарду, более не приходилось, и Изабелла, не тратя времени даром, предприняла попытку ограничить причиненный им ущерб, возложив вину за действия Стэплдона на Деспенсера и тем самым отвлекая внимание от своих сторонников; 8 декабря она обрушилась на епископа с упреками:
«Мы разобрали то, что вы сообщили нам в своем письме, и ваши извинения за то, каким образом вы оставили нас. Знайте же, что с тех пор, как возлюбленный наш господин, король Англии, прислал вас с нашим сыном Эдуардом на земли Франции, мы обещали непременно хранить вас от всякого зла и хорошо заботиться о вас. Господин наш король приказал вам совершить заем денег на нужды нашего двора, но — насколько мы понимаем — вы не сделали ничего. И мы воспретили вам уезжать без нашего позволения, вы же дали нам понять, что получили письмо от возлюбленного нашего господина короля с приказом уехать, но не могли показать нам таковое письмо, как нам представляется, и в этом мы уверены.
Проявив непослушание возлюбленному нашему господину, и брату [Карлу IV], и нам, и презрев наш запрет, к великому бесчестию упомянутого нашего государя Англии и нас самих, но к выгоде Хьюго Деспенсера, вы злонамеренно покинули нас, так что мы можем ясно видеть, что вы стакнулись с упомянутым Хьюго и более послушны ему, чем нам.
Посему мы желаем дать вам знать, что мы никоим образом не считаем возможным извинить вас, хотя долг и обязывает нас сделать это.
Дано в Париже, 8 декабря».
Вероятно, именно в те дни Роджер Мортимер вновь появился в жизни Изабеллы. Дядя королевы Карл, граф Валуа, недавно умер, и в декабре его родственники собрались в Париже на похороны. Графиня Жанна д'Эно, его дочь, прибыла для этого из Нидерландов. Воспользовавшись случаем, она провела переговоры с Изабеллой и Карлом IV; они несомненно обсуждали напряженные отношения между Англией и Эно, неудачную попытку женить принца Эдуарда на одной из дочерей Жанны, беспокойство графа Гильома о затянувшемся споре с Англией по морским вопросам и о возможном союзе между этими двумя странами. Догерти высказывает вполне допустимое предположение, что Жанна приехала с твердым намерением предложить Изабелле союз на условиях благоприятного разрешения конфликта на море и брака принца Эдуарда с одной из принцесс Эно — в обмен на помощь и поддержку со стороны графа.
В свите Жанны, вероятно, и находился Роджер Мортимер, поскольку в том декабре он точно присутствовал в Париже. Перед тем он провел год с лишним в Эно, намереваясь, с полного согласия графа, собрать войска для вторжения в Англию, и было бы удивительно, если б Жанна не устроила встречу между ним и Изабеллой теперь, когда знала, что Изабелла находится в открытой оппозиции к Деспенсерам. До этого момента нет никаких свидетельств, чтобы Мортимер побывал во Франции одновременно с Изабеллой, потому маловероятно, что именно он был той «третьей стороной», которую упоминал Эдуард II в ноябре предыдущего года.
События развивались, вероятнее всего, следующим образом: Карл, Мортимер, Жанна и друзья королевы уговорили Изабеллу принять в принципе предложение союза с Эно. Поскольку собственные силы требовались Карлу IV для ведения войны в Гаскони, он не склонен был снабжать войсками Изабеллу, и она сама должна была давно понять, что вторжение в Англию при поддержке французов не поможет ей добиться симпатий в народе, поскольку Франция считалась давним врагом Англии. Но пакт с процветающим и набирающим силу графством Эно доставил бы англичанам много выгод в торговле.
