Вторжение Изабеллы и Мортимера первоначально планировалось на февраль 1326 года. Догерти предположил, что оно не началось в эти сроки, потому что папа убедил Карла IV занять менее агрессивную позицию, а переговоры с Эно были приостановлены в ожидании итогов миссии нунциев. Но даже без активной поддержки Карла и Эно Изабелла явно намеревалась поторопить выполнение своих планов.

То, что она готовилась к вторжению, можно заключить из удивительного факта: похоже, незадолго до 25 февраля Изабелла, Мортимер и Кент сделали неожиданное предложение Роберту Брюсу, чуть ли не обещая признать его королем независимой Шотландии в обмен на обещание прекратить набеги на земли Англии вдоль северной границы, когда войска королевы высадятся на побережье, тем самым обеспечивая успех предприятию Изабеллы. Делая подобное предложение, Изабелла выказала правильное понимание ситуации: войну с Шотландией нельзя было выиграть в принципе, и лучше было склониться перед неизбежным, поскольку прагматичное решение оказывалось выгодно всем. Переговоры эти велись с послом Брюса во Франции, Томасом Рэндольфом, графом Морэ, который в то время находился в Париже, но 25 февраля был отослан домой папой.

Королева знала наверняка, что Эдуард II никогда не согласился бы признать Брюса королем шотландцев — то есть эти переговоры, наряду с задуманным брачным союзом с Эно, являются убедительным свидетельством ее решимости идти до конца и низложить мужа. Существенно, что все эти события произошли вскоре после того, как Изабелла сошлась с Мортимером, то есть решения теперь принимал именно Мортимер; до наступления декабря Изабелла, кажется, пребывала в нерешительности, не представляя отчетливо, какой образ действий избрать. Теперь, «по совету своего любовника, она приняла окончательное и твердое решение».

* * *

Наступил март, но никаких признаков нападения не наблюдалось, и приор Истри выразил предположение, что оно начнется, только если Карл IV сочтет возможным извлечь из этого свою выгоду. Устранение фаворитов не могло принести Карлу существенных материальных преимуществ. Зато другие, а именно Изабелла, Мортимер и Гильом V, ожидали большого выигрыша. Вопрос заключался в том, как далеко зайдет Карл, поддерживая их.

3 марта Эдуард распорядился привести в порядок укрепления Тауэра и отдал приказ просматривать все письма, отправляемые из королевства, на предмет каких-либо изменнических сообщений. Вскоре после этого он вызвал из Франции Эйрмина и Ричмонда. Им предстояло отчитаться, почему они вводили короля в заблуждение касательно мирного договора 1325 года, заставив поверить, что Карл отдаст Аже-нэ. Эдуард также должен был поквитаться с Эйрмином за норвичское епископство, но все эти официальные вопросы вполне могли быть предлогом для устранения этих влиятельных лиц из окружения Изабеллы.

Король по-прежнему верил, что вторжение возможно только из Франции. 10 марта его наместник в Портчестере получил приказ усилить бдительность, а мэру Лондона было предписано информировать горожан обо всем, что произошло в ходе конфликта между их королем и Карлом IV, чтоб продемонстрировать им справедливость действий Эдуарда; 15 марта аналогичное указание получили шерифы.

К марту о связи между Изабеллой и Мортимером стало широко известно как во Франции, так и в Англии. Кажется, Изабелла не зря волновалась относительно последствий этого для репутации. Более поздние свидетельства однозначно показывают, что принц, ее сын, не любил и порицал Мортимера — но Изабелла то ли не замечала этого, то ли решила не замечать. Она даже надумала сделать Мортимера советником юного Эдуарда, чтобы они проводили много времени вместе. К счастью для нее, врожденная тактичность мальчика не позволила ему выказать открытую враждебность к этому человеку, занявшему место его отца.

Изабелла должна была понимать, что Эдуарду-младшему как наследнику Англии покажется крайне неприемлемым общаться с отъявленным врагом отца, осужденным за измену, однако она почти наверняка верила, что только действия Деспенсеров заставили Мортимера примкнуть к оппозиции, и изменником он не был: это доказывала его многолетняя служба и верность Короне. Такого человека вполне можно было назначить советником при будущем короле. И в этом новом случае, пренебрегая известными ей желаниями Эдуарда-старшего, она подтверждала свое намерение свергнуть его.

Посланцы папы к этому времени уже прибыли в Париж и вовсю старались убедить Изабеллу, что ей следует примириться с мужем. 12 марта Истри доложил Рейиольдсу, что это им удалось, и она вместе с Карлом согласились следовать плану, который позволил бы ей мирно возвратиться к Эдуарду. Приор не знал подробностей, но советовал архиепископу, на случай, если королева вернется с миром, устроить ей почетную встречу. Однако он предупреждал его, что дело может обернуться не так благополучно, как им хотелось бы надеяться, поскольку папа откровенно благоволил французам.

Очевидно, Изабелла согласилась вернуться к Эдуарду на двух условиях: во-первых, Деспенсеры должны удалиться от двора, во-вторых, Эдуард должен дать клятвенные гарантии касательно ее статуса как королевы и возвращения ей всех поместий. И на этот раз было маловероятно, чтобы Эдуард согласился на первое и основное из этих требований — но Мортимера, по-видимому, перспектива возвращения Изабеллы к мужу довела до белого каления, поскольку он горячо пообещал убить ее, если она ступит на землю Англии. Это явно было сказано в сердцах, на Изабеллу угроза не произвела впечатления, но этот случай показывает нам, как ревновал Мортимер и как опасался, что она откажется от замыслов, которые он лелеял так давно.

Кент, которому Мортимер явно не нравился, испытывал угрызения совести по поводу обвинений в измене, и его также беспокоила возможность возвращения в Англию и объяснений с братом-королем насчет его поведения; тот перестал выплачивать ему содержание в конце января. Поддавшись панике, Кент отправил одного из своих людей к Эдуарду с заверениями, что во время пребывания в Париже с Изабеллой он не сделал ничего во вред интересам короля.

Изабелла также попросила нунциев обсудить вопрос о безопасном возвращении в Англию Ричмонда и Кромвеля. Король уже неоднократно призывал их домой, но они отделывались ничего не значащими отговорками. Возможно, в тот момент им нужно было вернуться по каким-то срочным делам, или же Изабелла хотела, чтобы они установили связь с ее друзьями в Англии. Если так, значит, она ожидала, что Эдуард не пойдет на примирение на ее условиях, и старалась пока расширить сеть своих приверженцев. Заодно она могла успокоить Мортимера, доказав ему, что ей следует притворяться довольной желанием папы примирить ее с Эдуардом. Но он остался неумолимым противником такого развития событий.

Теперь нунциям предстояло поехать в Англию, чтобы уговорить короля встретить жену милостиво, но, узнав, что он считает именно их виновниками неудачного для него завершения мирных переговоров в 1325 году, они страшились пересекать Ламанш. То, что нунции не приехали, дало повод к необоснованным слухам о запугивании со стороны Эдуарда, которые сыграли крайне неблагоприятную роль, поскольку из-за отказа Изабеллы вернуться многие в Англии сделали вывод, что он так же плохо обращался и с нею, и с сыном, и пересуды об этом быстро распространялись по королевству.