- Я должен был передвигаться очень быстро. - Герцог выгнал камердинера из комнаты, хотя еще не все пуговицы его халата были застегнуты. Затем улегся на софу и вдруг с улыбкой заявил: - Полагаю, Олбрайтон, что им следовало бы пользоваться во время войны моими услугами, а не твоими. У меня, знаешь ли, нюх на такие дела. На этой неделе мне также помогли мои блестящие аналитические способности.

- Вероятно, помогло и то, что ты - герцог, - заметил Джонатан.

- В расследовании? Что ж, очень может быть.

- Кроме того, ты убедил себя в том, что у тебя есть право вмешиваться в чужие дела, не так ли?

Каслфорд взглянул на Саммерхейза.

- А что, эти двое сегодня в плохом настроении?

- Если ты объяснишь, почему потребовал нашего присутствия, настроение этих двоих может улучшиться.

- Вот именно - потребовал, - пробурчал Хоксуэлл.

Каслфорд не обратил внимания на его слова.

- Так вот, дело сделано, Олбрайтон. Я знаю все, и у меня имеются доказательства того, что Торнридж присвоил твой титул.

Джонатан рассмеялся.

- Прости меня, но я уверен, что ты преувеличиваешь.

- Ничего подобного. Все, что мне было нужно, заключалось в одной-единственной фразе твоей матери. Она сказала, что покойный граф женился на ней на его смертном одре. Это означало следующее: либо у него имелось специальное разрешение - и мой поверенный связался с соответствующей коллегией, а затем сообщил мне, что не имеется никакой записи на сей счет, - либо они поженились в Шотландии. Логично?

- Да, разумеется, - кивнул Саммерхейз. - И что же?

- Само собой, я обратил свой взор на север, - с улыбкой ответил герцог. Внимательно посмотрев на Джонатана, он вдруг спросил: - А тебе известно, милый друг, что в твоем поместье имеется очаровательный охотничий домик сразу за шотландской границей? Ты должен обещать, что непременно пригласишь нас туда на сезон охоты на куропаток. Мы будем пить и стрелять и славно проведем время. Хоксуэлл тоже может приехать, если только поклянется, что не будет все время ворчать.

Странное чувство охватило Джонатана. Разумеется, он прекрасно знал, что Каслфорд был слишком самодовольным и самоуверенным, поэтому и заявлял, что дело уже решено. Но что-то в глазах герцога свидетельствовало о том, то он действительно верил в эту историю.

- Но что же ты предпринял? - спросил Хоксуэлл.

- Конечно, я отправился в Шотландию. Поэтому и пострадала моя задница. Я не хотел терять время и решил, что лучше всего ехать верхом. А затем, прибыв на место, я задал кое-кому несколько вежливых и осторожных вопросов, так что…

- Ты не способен действовать вежливо и осторожно, - перебил Хоксуэлл. - Ты просто придумал это, чтобы лучше выглядеть в наших глазах.

Каслфорд вздохнул и покосился на Саммерхейза.

- Знаешь, сегодня наш приятель ужасно меня раздражает. Гораздо больше, чем обычно. Что с ним такое?

- Когда Хоксуэлл прискакал ко мне, он жаловался на твоего громогласного и чересчур настойчивого слугу, вытащившего его из постели в самый неподходящий момент, - с усмешкой ответил Саммерхейз.

Каслфорд с удивлением взглянул на графа.

- О, мои извинения… Неудивительно, что ты не в себе. Мне никогда не приходило в голову, что женатые мужчины получают удовольствие при дневном свете. Именно по этой причине я дождался рассвета, прежде чем послать к тебе моего человека.

Но эти извинения нисколько не улучшили настроения графа. Снова нахмурившись, он пробурчал:

- Пожалуйста, продолжай. Когда ты в последний раз прервал свой рассказ, ты утомлял свою несчастную задницу скачкой вдоль границы. Полагаю, что при этом ты приставлял пистолет к вискам всех встречных и задавал всевозможные вопросы.

- Проклятие! Можно подумать, ты находился рядом. Так вот, я нашел их. Так что у меня все прекрасно получилось.

- Кого - их? - спросил Джонатан. - Кого ты нашел?

- Свидетелей. Слава Богу, они оба живы.

Слушатели молча переглянулись. Наконец Саммерхейз с сомнением в голосе проговорил:

- Если ты был не очень вежлив или если разбрасывал деньги направо и налево, едва ли эти люди сказали правду. Но даже если и сказали, они могут изменить свой рассказ, когда Торнридж узнает обо всем. Возможно, он будет им угрожать. Или постарается подкупить.

- Он уже заплатил им. Вот почему я привез их сюда. Я вспомнил о том, как твой кузен пытался убить себя, Олбрайтон, и решил, что этим двоим может не поздоровиться, если не позаботиться об их безопасности.

Саммерхейз с Хоксуэллом в изумлении уставились на Джонатана, и Каслфорд не сразу сообразил, почему вдруг перестал быть центром внимания. Наконец, догадавшись, пробормотал:

- А… Так они не знали об этом, верно? Я проявил неосторожность, Олбрайтон. - Он пожал плечами. - Хотя, наверное, это к лучшему. В конце концов все должно когда-то открыться.

- Ну а эти свидетели - где они? - спросил Джонатан. И ему вдруг показалось, что он не узнал собственный голос. Да и все вокруг сделалось каким-то нереальным - словно во сне.

- Где они? - переспросил герцог. - Хм-м, действительно, где же они? Помню, что от одного из них, от того, что постарше, ужасно воняло. Вот почему я и обратно поскакал на лошади, - только бы не садиться вместе с ним в наемный экипаж. - Каслфорд поднялся с софы и пробормотал: - Я совершенно забыл, куда велел стюарду их поместить. Давайте посмотрим сами.

Герцог пошел впереди, а Джонатан замыкал маленькую процессию. В висках у него гулко пульсировала кровь, и он никак не мог справиться с волнением. Ведь если существовали свидетели, если Каслфорд действительно их разыскал, то это меняло все дело.

Дафна захлопнула бухгалтерскую книгу. Потом, открыв свой ридикюль, вытащила из него несколько фунтов. Взглянув на Селию, заявила:

- Я абсолютно уверена: впоследствии сумма будет значительно больше. За короткое время благодаря своевременной доставке растений наши дела значительно улучшились. А твоя договоренность с мистером Болтоном о летних цветах сделает нашу фирму процветающей - в этом нет ни малейших сомнений.

Селия сунула полученные деньги в кармашек своего передника. Яркие цветы и чудесные ароматы окружали их со всех сторон. В очередных фургонах привезли множество горшков с весенними цветами, и в последующие несколько дней цветы эти принесут весну и все весенние запахи во многие лондонские дома. Но все это не радовало Селию - даже общество Дафны. Джонатан давно уже уехал из дома, пять часов назад. Но он до сих пор не вернулся, и Селия начинала думать, что он вообще никогда не вернется. Хотя нет, конечно же, он вернется. Вернется и посмотрит на нее по-новому, посмотрит тем «прощальным» взглядом, который она подметила у него еще сегодня утром. И он сообщит, что теперь не сможет на ней жениться…