Конечно, она надеялась, что он услышит самые добрые известия. Искренне надеялась. Ведь он мог, например… получить внушительное наследство. И если бы получил, то она радовалась бы за него. Но увы, в этой радости была бы и печаль…

- Что ж, Дафна, у нас действительно все замечательно получается. Меня огорчает только одно… Теперь я очень привязана к этому месту. Мне бы так хотелось сегодня отправиться с тобой в Камберуорт, но нужно где-то разместить все эти горшки.

- Но зачем тебе ехать со мной? Ведь теперь твоя жизнь здесь… И здесь - твой возлюбленный.

Селия ничего на это не ответила, но Дафна тотчас все поняла. Внимательно глядя на подругу, она проговорила:

- Так вот почему ты была такой тихой весь этот день… У тебя болит сердце, да? Он был бессердечен с тобой?

- Вовсе нет. Наша любовь была прекрасной. Чудесной. Настолько трогательной, что я совершенно забылась. - Селия не могла сдержать улыбки при воспоминании о том волнении, что зарождалось в ее сердце при каждом прикосновении возлюбленного. - Но то, что я забылась… Думаю, это было большой ошибкой.

Дафна коснулась руки подруги. Она не задавала никаких вопросов, просто предложила свое сочувствие и утешение. Однако она, вероятно, кое о чем догадалась и, наверное, согласилась с тем, что Селии не следовало забывать о своем месте в обществе.

Из сада не доносилось ни звука, но подруги, одновременно взглянув в сторону окна, заметили возле кустарника какую-то темную фигуру. И тотчас же на садовой дорожке появился Джонатан. Селия неосознанно сжала руку Дафны, и та, обняв подругу, тихо сказала:

- Что ж, теперь я пойду. Если захочешь, приезжай к нам. Только оставь мистеру Драммонду указания, куда доставить цветы. Верити и Одрианна тоже будут рядом, если тебе понадобится совет или, не дай Бог, утешение в ближайшие дни.

Дафна поцеловала Селию в щеку и вышла из передней двери в тот самый момент, как Джонатан вошел с черного хода.

Он почувствовал запах гиацинтов, прежде чем увидел цветы, - аромат этот распространялся повсюду. Цветы тоже были прекрасны, однако в окне он увидел самый чудесный бутон, самый прелестный - с золотистыми волосами и с глазами, в которых, казалось, сияли звезды.

Когда Джонатан вошел, Селия улыбнулась ему. Затем поцеловала его и указала на плотный ковер ярких цветов.

- Вот, видишь? Весна пришла хотя бы в один лондонский дом.

- Почему люди собираются покупать их у тебя, когда через несколько недель все эти цветы появятся бесплатно?

- Маленькие зеленые ростки в садиках - это совсем не то. К тому же они пробуждают в людях нетерпение, и те, не в силах дождаться теплых дней, сразу же их срывают. Для некоторых достаточно одного горшка с весенним цветком, но есть и такие, которым нужно не меньше тридцати.

Джонатан с восхищением разглядывал цветы, а Селия тем временем давала ему краткий урок цветоводства. При этом она говорила очень быстро, так как желала поскорее закончить эту легкую беседу, - однако более серьезная тема ее ужасно страшила. Наконец она умолкла, и какое-то время они стояли рядом, глядя на чудесный домашний сад. Джонатан чувствовал волнение Селии, но долго не решался заговорить. Потом все-таки спросил:

- Дорогая, тебе ведь любопытно, чем все закончилось у Каслфорда?

- После того как ты уехал, я не могла думать ни о чем другом. Это были добрые известия?

- Самые наилучшие. Герцогу пришлось спросить кое о чем, и люди сразу же сообщили ему все, что знали. Он узнал то, на что мне бы потребовалась целая жизнь, если бы вообще я смог этим заняться. Он нашел свидетелей, которых мой кузен запугал и которым хорошо заплатил за молчание. Каслфорду удалось запугать их еще сильнее, и они рассказали ему всю правду.

Селия обняла возлюбленного и, улыбаясь, сказала:

- Я так рада за тебя, Джонатан. Ты даже не можешь представить, как я рада. Я наблюдала, как ты шел по дорожке сада, и думала: «Ох, он несомненно граф. Каждому, кто встречается с ним, это сразу бросается в глаза». Твой кузен тоже это почувствовал. Когда он увидел тебя впервые, тебе было всего девять лет, он не мог ошибиться, понял, что титул на самом деле принадлежит тебе.

«Что ж, может быть, и так, - подумал Джонатан. - Но возможно, на эту мысль кузена навела настойчивость женщины, сидевшей несколько дней на ступеньках его дома. Скорее всего вся семья была в курсе. Даже дядя Эдвард».

Стараясь не думать об этом многолетнем обмане, Джонатан сел и усадил Селию к себе на колени. Она по-прежнему улыбалась ему, но глаза ее были печальны, и казалось, она думала о чем-то очень грустном.

- Теперь тебе придется снять другие комнаты, - сказала она.

- Если хочешь, мы можем найти другой дом, поближе к твоим подругам.

Собравшись с духом, она заявила:

- Но тебе нужно переехать одному, Джонатан. Ты не должен вести себя легкомысленно, пока все это дело с твоим кузеном окончательно не улажено.

- На это могут уйти годы. Мой кузен сделает все возможное, чтобы помешать мне.

- Именно поэтому ты должен проявлять осмотрительность, иначе он может преуспеть в этом своем…

Джонатан поцелуем заставил се замолчать. Потом сказал:

- Полагаю, ты провела все эти часы моего отсутствия, прикладывая уроки Алессандры к моей судьбе. И наверное, пришла к выводу, что я не могу быть с тобой сейчас. Это так, Селия?

- Теперь не может произойти то, о чем мы с тобой прежде думали. И ты это знаешь, Джонатан. Ты не можешь жениться на такой, как я. Что же касается моей любви к тебе… Что ж, пока ты не женат…

- Будь я проклят, если женюсь на какой-то другой женщине! Я женюсь только на той, которую люблю! А отсутствовал я так долго только потому, что отправился в судейскую коллегию, чтобы получить специальное разрешение на брак. Саммерхейз очень помог мне. Он добился того, что лицензия будет готова через несколько дней. Так что мы с тобой очень скоро сможем пожениться. Еще до того, как начнется все остальное, то есть дело с моим кузеном.

- Сейчас ты говоришь… как сумасшедший. И если люди действительно подумают, что ты не в себе…

- Перестань, Селия! Все лорды в королевстве заинтересованы в том, чтобы пэрами становились только те, кто заслуживает это правом своего рождения. Главное - чтобы титул не был получен путем обмана. Существует и особый судебный процесс, цель которого - установление законности. Мое рождение - вот что самое основное. И законность брака моих родителей, конечно же. На остальное им наплевать. Я могу быть душевнобольным. Или каждый день спариваться с овцой - это совершенно ничего не меняет.

Она попыталась возразить, но Джонатан приложил палец к ее губам. Потом вновь заговорил:

- А если люди взглянут на меня попристальнее, то непременно поймут: я женился на хорошей доброй женщине, всегда искренней в своей любви и в страсти.