на Сорок мучеников, а Степка убежал в феврале, если по григорианскому стилю, или в январе, если по юлианскому. Дело было в Монпелье, где они провели всю зиму со своим барином, Денисом Ивановичем Фонвизиным. Барин постоянно что-то писал, жена его лечилась от глистов у местных медикусов, а крепостные Колька и Степка в числе прочей дворни занимались хозяйством да все дивились на необычности заграничной жизни. Денису Ивановичу Франция совершенно не нравилась. Казалось, он только и делает, что выискивает, к чему бы придраться в этой стране, чего бы найти в ней такого, чтобы половчее высмеять моду на все французское, распространившуюся в России. А вот о Степке сказать такого было нельзя. Страна ему неожиданно понравилась. Душа жаждала приключений, роль дворового человека давно уже угнетала, мечталось о свободе, об уважении, о чинах… да и язык он немного знал – некогда господа обучили, для развлечения. Так шестнадцать лет назад крепостной мужик Ковалев и превратился в алхимика Кавальона.

– Вот уж не думал, что свидимся снова! – сказал бывший Степка по-русски.

– А я-то тем более! Все тебя за мертвого почитали. Денис Иваныч так родне и написал: «Сии господа французы почитают себя отменно цивилизованными, а до того, что у них мужики на улицах пропадают, им и дела нет».

– Как видишь, я жив-здоров и превратился уже в совершеннейшего француза. Но ты-то тут как?..

– Ах, Степан! Я ведь тоже теперь француз!

– Вот как? И давно ли?

– Через месяц после тебя убежал. Как хозяева собрались из Монпелье уезжать, так я для себя и решил: хоть убей, а тут останусь! Уж очень меня тамошние врачи впечатлили. Там ведь в университете такому научить могут, что не токмо червяка из барыни выгонишь – мертвого поднимешь! В общем, очень мне захотелось учиться…

– И что? Научился?

– А как же! – улыбнулся Николай. – Я теперь доктор.

– Ну, а в тюрьме за что? Вылечил небось не того?

– Угадал, приятель! Эх, знал бы Денис Иванович, царство ему небесное, что во Франции клятва Республике будет дороже врачебной! Пожалел я одного аристократа – вот и поплатился за это, под подозрение взяли! Ну а какое тут подозрение? Баре, они ж тоже люди!

Все то время, что Колька и Степка общались, Помье и бывший виконт с удивлением рассматривали то одного из них, то другого. Наконец Лижере не выдержал:

– Кавальон! Откройте нам секрет: что это за человек, с которым вы беседуете?

– И на каком языке? – продолжал литератор. – Я, признаться, плохо различаю шведский и турецкий, так что не могу определить с ходу ваше наречие.

– Мы говорим на… – открыл было рот Николай, в совершенстве владевший французским, но Кавальон быстро ткнул его в бок, дав сигнал замолчать.

– …На персидском, – продолжил алхимик. – Позвольте представить: мой друг, перс Танзай. Мы познакомились во время моего алхимического путешествия к центру Земли и даже не предполагали, что увидимся опять. Спасибо господам якобинцам за нашу встречу! Танзай говорит по-французски, конечно, но некоторые алхимические приветствия, которыми мы обменялись, непереводимы.

– Совершенно верно, – подыграл Степану Николай. – Я персидский алхимик. Но это только одно из моих увлечений. В свободное время я врач.

– Врач! – воскликнул Помье. – Очень кстати! А мы тут как раз обсуждали историю смерти одного человека. Не поможете ли вы, месье Танзай, помочь нам разобраться, отчего он умер?

– Если это будет в моих силах, – скромно улыбнулся бывший русский мужик.

– Вообразите: человек только что был жив и здоров, превосходно обедал в милейшей компании и вдруг почувствовал такую страшную боль в животе, что не смог сдержать крика! Потом его стало тошнить, рот несчастного опух, дыхание становилось все тяжелее, кожа все бледнее, пока не сделалась совсем синей…

– При этом остальные ели то же, что и он! – добавил Лижере. – Так что об отравлении речи идти не может!

Доктор задумался.

– А не было ли на том обеде каких-нибудь редких кушаний или экзотических плодов, к которым покойник был непривычен?

– Были, и не одно!

– В таком случае могу предположить, что ваш мертвец употребил в пищу что-то такое, чего не терпел его организм.

– Что вы имеете в виду?

– Дело в том, – сказал врач, – что бывают такие люди, которые не переносят отдельной пищи или отдельных запахов. То, что для других вполне нормально или даже приятно, является для них ядом! Наука пока что не в состоянии объяснить, как это происходит, но известны случаи, при которых даже самая маленькая порция неподходящего кушания или один вдох неподходящего аромата приводили к удушению и даже смерти! Это крайне редкое явление… однако чего только не случается в нашем мире!

Бывший виконт посмотрел на Помье. Помье – на Кавальона. Кавальон – на виконта.

– Вы нас не обманываете, Танзай? – спросили они практически хором.

– Конечно, нет! Зачем мне вас обманывать? Я ведь и сам страдаю чем-то подобным! Не в настолько опасной форме, конечно… Но стоит мне отведать орехов, как я тотчас заболеваю!

Охотники за сокровищем снова переглянулись.

– Значит, мы обманули сами себя!

– Бросились искать неведомо чего!

– Дурацкий приступ заставил нас поверить в легенду!..

– О, так вы любители легенд? – неожиданно спросил Николай. – Представьте, совсем недавно мне рассказали одну потрясающую историю! Говорят, будто в шкатулке у одного парижанина…