Элен крепче прижала к себе Уилла. По телевизору пошла реклама. Через какое-то время она забылась тревожным сном. В голову лезли многочисленные вопросы, и она знала: ответы на них она так никогда и не узнает.

А позже запретит себе даже задаваться ими.

На следующий день рассвело поздно; небо оставалось темным до начала седьмого. Наконец, зимний сумрак слегка приподнял черный бархатный занавес, за которым оказался другой, словно сделанный из темного олова. Элен нехотя открыла глаза. Она лежала, по-прежнему прижимая к себе Уилла. Она прислушалась. Больница постепенно оживала. На посту негромко беседовали сестры. Обсуждали метель, сегодняшние назначения и мамашу из триста второй палаты, которая похитила ребенка. Сегодня главной новостью была журналистка.

— Мама, когда вернемся домой, слепим снеговика? — спросил Уилл после того, как врач осмотрел его и выписал домой.

— Да, конечно.

Элен застегнула на нем курточку. Уилл одет тепло, только обуви у него нет. На ногах синие носочки, вытянутые от частых стирок.

— И о чем я вчера только думала? Забыла о твоих ножках! Где же они?

Уилл засмеялся, склонил голову, осмотрел свои ступни, едва не ударив ее лбом.

— Мои ножки у меня в носочках!

— Правда? А ну, покажи, хочу убедиться. Пошевели-ка пальчиками!

— Смотри! — Зашевелились маленькие пальчики. — Видишь? Вон они, под носками!

— Уф! Какое облегчение. Знаешь, кого я сейчас вспомнила?

— Кого?

— Орео-Фигаро, когда он залезает под одеяло. Каждый раз, как я меняю белье, он прыгает на постель и забирается под чистую простыню. И бегает туда-сюда.

— Он не знает, как вылезти.

Элен надела сынишке на голову капюшон.

— Правильно. Он не знает, как выбраться, и приходится его выпускать.

В палату вошла медсестра; она принесла все необходимые для выписки документы.

— Поставьте, пожалуйста, свой автограф. — Она протянула Элен документы и улыбнулась Уиллу. — Ну как ты себя чувствуешь?

— У меня есть ножки.

— Вот и правильно! — Медсестра снова улыбнулась. — Они тебе пригодятся.

Элен сунула сумку под мышку, взяла ручку, протянутую медсестрой, и кое-как расписалась.

— Спасибо.

— Может, вы не в курсе, так что предупреждаю, чтобы не удивлялись: снаружи караулят репортеры.

— Здорово! — Элен выжала из себя улыбку ради Уилла и повернулась к нему. — Слыхал, приятель? Ты ведь знаешь, что такое «репортер»?

— Репортер — это ты! — Уилл, улыбаясь, ткнул в нее пальчиком.

Элен схватила этот пальчик и быстро поцеловала.

— Правильно. Сейчас там, у выхода, столпилось много таких, как я. Не пугайся, если они начнут окликать тебя по имени и фотографировать. Не испугаешься?

— Нет!

— Вот и молодец. Поехали домой!

— Хочу лепить снеговика! — закричал Уилл, и Элен приложила палец к губам.

— Вас встречают? — спросила медсестра.

— Я вызвала такси. Заказала по мобильному, хоть и знала, что здесь звонить по мобильному запрещено. Пожалуйста, не бросайте меня за это в больничную тюрьму.

— Не волнуйтесь! — отмахнулась медсестра. — На вашем месте я бы перезвонила таксисту и велела ждать вас у служебного выхода, а не у главного. Охранник вас проводит. Его зовут Мел.

— Отличная мысль! — воскликнула Элен, преисполненная благодарности. — У вас здесь есть магазин подарков? Хочу что-нибудь купить вам на память.

— Подарки! — просиял Уилл, и обе женщины улыбнулись.

— Как ты думаешь, что там продают? — спросила его медсестра.

— Игрушки!

Элен взяла Уилла на руки.

— Спасибо.

— Удачи вам! — сказала медсестра, приветливо улыбнувшись.

Еще вчера Элен ловила на себе сочувственные взгляды медперсонала. Она пока не испытывала страха, потому что от внешнего мира ее защищали надежные стены больницы. Нет, точнее, не больничные стены и даже не снег, а Уилл. Пока он с ней, ей ничего не страшно. Ради него она способна свернуть горы… Это и называется «быть матерью».

— Мама, поехали домой! — Уилл извивался и пинал ее ногами.

— Сначала скажи «спасибо» медсестре.

— Спасибо! — Уилл помахал сестре рукой.

— Всегда пожалуйста, — ответила медсестра, выходя.

— Спасибо, — повторила Элен, вынося Уилла из палаты.

Они прошагали по коридору, где он поблагодарил остальных медсестер и помахал им руками. Все замахали в ответ, ласково улыбаясь.

— Пока, Вилли! — сказала последняя, сидевшая на посту рядом с лифтом.

Уилл нахмурился.

— Меня не так зовут!

Элен нажала кнопку «Вниз».

— Забудь о ней. Едем за подарками!

— Ух ты! — сказал Уилл, когда раздвинулись дверцы кабины. — Я хочу нажать на кнопку!

— Что ты сказал? — Элен шагнула в кабину.

Уилл ерзал у нее на руках, пытаясь дотянуться до панели с кнопками.

— Пожалуйста! — просил он.

Дверцы сомкнулись. Когда они спустились вниз, Элен вышла и посмотрела направо, налево. Где тут у них сувенирная лавка?

— Вон она! — послышался мужской голос.

Элен вздрогнула от неожиданности и увидела, что к ней бегут люди. Она предостерегающе подняла руку.

— Ребята, я ничего вам не скажу. Ни сейчас, ни потом.

— Миссис Глисон, мы не представители прессы, — ответил подошедший к ней мужчина. — Я специальный агент Мэннинг из ФБР, а это — специальный агент Орр.

— Вот как? — удивилась Элен.

К агентам ФБР подоспели несколько полицейских. Одного из них, молодого, она запомнила — вчера он приезжал к ней домой.

Что-то не так. Во рту у нее пересохло.

— Мама, где магазин подарков?

— Сейчас, солнышко. — Элен повернулась к агенту ФБР, назвавшемуся Мэннингом. — Что вы здесь делаете?

— Этот мальчик Уилл Глисон?

— Да.

— Мы забираем его у вас. Он временно будет находиться под нашей опекой.

— Что? Зачем? — Элен оцепенела. — Ему не нужна опека. С ним ведь я!

— Как вам известно, он Тимоти Брейверман, сын Кэрол и Уильяма Брейверман, похищенный в Майами. Наш долг — содействовать его возвращению законному отцу.

— Что? Прямо здесь? Сейчас?! — Элен крепче прижала к себе Уилла. Мысли в замешательстве путались, набегали одна на другую. Она такого не ожидала. Так быстро… — Мальчик еще не ел. Он не обут… Нам нужно домой!