— Что именно тебя интересует? — немного помолчав, уточнила я. Не ожидала вообще-то, настроившись заняться сексом с мужем, что придется бередить душу.

— Все. Начни с Электуса. Что ты помнишь о себе. Мне интересно, каким было твое детство, юность…

Согретая его ласковым, располагающим теплом и голосом, в котором не прозвучало ни пустого любопытства, ни «служебной необходимости», не видя подмечающих все внимательных глаз, слушая мерное биение его сердца, я постепенно расслабилась. Попроси кто-то другой рассказать о прошлом, я бы, наоборот, насторожилась, закрылась. Вполне вероятно, категорически отказалась бы изливать душу, делиться болью и страхами. Но вот сейчас просьба Райо дала некую «отсрочку» перед неизбежным. Меня даже не столько неминуемая боль от первой близости пугала, сколько неуверенность: вдруг ему не понравится со мной? Вдруг я окажусь бревном, по поводу которого часто трепались не слишком воспитанные курсанты и излишне болтливые кадеты, начинавшие познавать мир секса?

За прошлое не было стыдно, что есть, то есть — другого не дано. Я любила маму и со светлой грустью делилась воспоминаниями о ней с любимым, приникнув к нему всем телом. Я чувствовала, что он улыбался, пока рассказывала о ней; и успокаивающе поглаживал меня по спине, когда говорила об отце, жестоком и вспыльчивом; об отстраненности и равнодушии «отца» станции Фридриха Дана. О том, чему нас учили и как. Благодаря поддержке Райо, впервые рассказала о том, что пережила на Электусе, когда папа убил маму, а потом я нашла его тоже мертвым.

— В нем было слишком много жестокости, — хрипло вспоминала я. — Почти звериной, неконтролируемой, бешеной. Он сам мучился от этого, пытался сдерживаться, но любая мелочь могла вызвать в нем шквал ярости, который сметал разум, оставлял лишь жажду причинить боль любому, кто находился рядом.

— Ровена сказала, твоя бабушка со стороны отца — клеранка. Если это правда, скорее всего, в нем жил зверь, как в любом из нас. Возможно, мать не научила его справляться с ним. Бывает и так, что зверь сильнее личности, в итоге клеранцем правят инстинкты. Подобные мужчины часто вспыльчивые, плохо управляемые, злобные и признают исключительно право сильного…

— А женщины? Как со своим зверем справляются они? — резко подняв голову, я заглянула в глаза Райо.

Прежде чем ответить, он обеими руками забрался в мои волосы, помассировал большими пальцами шею и затылок, вызывая приятные мурашки на ставшей очень чувствительной коже, и с улыбкой ответил:

— В женщинах зверя нет. Будущие матери должны дарить тепло и ласку, благотворно влиять на своего мужчину. Но не заблуждайся, не все клеранки мягкие и пушистые. Гены и кровь у нас одна, порой наши женщины яростней мужчин. Настолько сильные, что предпочитают мужчину со слабым зверем, чтобы создать гармоничную пару.

— Надо же, — удивилась я, жмурясь от удовольствия как кошка под волшебными руками Райо.

— Ты несколько лет жила в интернате, где кадетов мальчиков больше, чем девочек. Затем в Военно-космической академии, — вернул меня в реал очередной вопрос Райо. — Как вышло, что за столько лет ты не была с мужчиной? Насколько я знаю, у землян нет ограничений, существующих на Клеране, к примеру.

Распахнув глаза, я вновь смотрела в лицо Райо, обдумывая ответ на деликатный вопрос. Мой мужчина наблюдал за мной с интересом, при этом опустил руки вниз и начал медленно, наверное, рассеянно гладить мои обнаженные бедра, подбираясь ближе к самому сокровенному.

— В интернат я попала прямо с Электуса. Окунулась в иной мир, совершенно отличный от прежнего мирка, в котором прожила двенадцать лет. Там меня быстро научили, что мужчины не равны богам, не обязаны защищать девочек, все они кобели и пустозвоны. Мне пришлось с первых дней бороться за себя, честь и достоинство. Дети бывают злыми, они не умеют сочувствовать, часто не понимают, что калечат тех, кто выделяется из общей массы. Плюс я училась каждую свободную минутку, ведь на Электусе девочек учили быть идеальными женами, а образование — постольку поскольку. Мне пришлось за четыре года наверстать все, на что у других ушло в два раза больше времени.

— И в академии? Неужели ты не встретила там мужчину, которым можно было бы увлечься? Не влюбиться, а захотеть физически? — Райо смотрел с любопытством, но потемневшие глаза выдали его.

Спокойствие — напускное, зверь — ревнивый, даш хочет знать о своей нидаш все в мельчайших подробностях. Еще и усилившийся нажим пальцев на моих бедрах тому подтверждение. Я пожала плечами, поморщилась, а потом призналась:

— Двенадцать лет в меня вбивали, что к избраннику я должна прийти невинной. Хранить ему верность до самой смерти. Ежедневно, на каждой проповеди «отца», распекали тех, кто хоть в чем-то ослушался мужа или отца. Мой — лупил кнутом за любой огрех. Потом мама и он умерли, а я осталась одна. Я не искала любви, больше того, я ее боялась, избегала. Всеми силами хотела сохранить свободу, в моем понимании, равнозначную жизни. Любой представитель сильного пола для меня был потенциальным врагом, представлял опасность. Я мечтала исключительно о карьере, своем доме… котике или собачке…

— А дети? — тихо спросил Райо.

Его пальцы перестали сжимать мои бедра и начали легонько поглаживать.

Пожав плечами, я ответила:

— Ребенка можно родить и без мужчины, анонимного донора можно найти в любой клинике.

— А удовольствие? — Желтые глаза хитро блеснули.

— До тебя я ни разу не испытывала влечения, — призналась я.

Зверь Райо подобрался совсем близко: золотисто-желтые глаза горели, излучали свет, как фонарики в полумраке. Но страшно не было, наоборот, такая реакция любимого мужчины на мои откровения придала уверенности. Свет его глаз — яркий, добрый, радостный!

— Как ты училась в академии? — Темная бровь приподнялась на высокий лоб, перечеркнутый рубцом.

Я прижалась грудью к его груди, чуть приподнялась и огладила лицо любимого. Потом, зарывшись в его темные волосы, наслаждаясь их гладкостью, шелковистостью и нашими тесными объятиями, мурлыкнула довольной кошкой:

— После интерната вполне нормально. Все же в академии учатся взрослые люди, дисциплинированные, их проще поставить на место, а иногда и припугнуть рапортом руководству. Академия мне многое дала. Помимо знаний, это еще и опыт взаимоотношений в коллективе. Благодаря стажировкам я, наконец-то, кое-где побывала, многое увидела. Прошедшие четыре года были по-своему хороши.

— Учитывая твою порядочность, патриотичность и честность, не могу не согласиться: твоя академия — достойное заведение, учтем.

Я вскинула брови:

— Ты все-все учитываешь?

— Все-все, — согласился он с улыбкой.

— Ох! — выдохнула я, когда его рука скользнула между моих ног.

Пальцы Райо залезли под край трусиков, нашли одно «волшебное» местечко и ласкали меня все более настойчиво, пробуждая ответный жар, посылая по коже сумасшедших мурашек, заставляя рвано дышать и двигать бедрами в его ритме. Я то гладила, то сжимала его плечи, грудью касалась его груди и ощущала, как внизу живота скапливалось напряжение и требовало выхода.