– Это было бы полным сумасшествием, Чарли. Ничего страшного не стряслось. Ты сможешь подготовить все в аэропорту Эль-Шаргаза вместе с Энди. Я буду там завтра. Я прилечу на 125-м из Ковисса с последними из наших ребят.

– Но, черт меня побери, у них-то у всех есть разрешение, а у вас нет, – заметил Ноггер.

– Черт меня побери, Ноггер, – в тон ему произнес со смешком Мак-Айвер, – у нас ни у кого нет разрешения лететь отсюда. Как мы можем быть спокойны за наших ребят из Ковисса до тех пор, пока они не окажутся в воздухе и за пределами воздушного пространства Ирана? Ладно, не из-за чего тут переживать. Все по порядку, сначала нам нужно поднять в воздух эту часть представления. – Он обернулся на такси, с визгом затормозившее рядом. Жан-Люк выбрался из машины, протянул водителю вторую половину стодолларовой бумажки и направился к ним с чемоданом в руке.

– Alors, mes amis, – сказал он с довольной улыбкой. – Ça marche?[16]

Мак-Айвер вздохнул.

– Очень с твоей стороны смело вот так объявить всему миру, что ты собрался в отпуск, Жан-Люк.

– Что?

– Ничего. – Мак-Айверу нравился Жан-Люк, его способности пилота, его качества повара, его постоянная целеустремленность.

Когда Гаваллан рассказал Жан-Люку про «Шамал», тот сразу ответил:

– Что до меня, так я обязательно поведу один из 212-х из Ковисса. При условии, что получу место на рейс в среду до Тегерана и смогу провести в Тегеране пару часов.

– Это еще зачем?

– Mon Dieu, беда с вами, с англичанами! Ну, наверное, чтобы послать имаму последнее adieu, нет?

Мак-Айвер ухмыльнулся, глядя на француза.

– Ну, как Тегеран?

– Magnifique! – ответил Жан-Люк с такой же многозначительной ухмылкой и подумал про себя, я Мака таким молодым уже много лет не видел. Кто эта леди, хотел бы я знать? – Et toi, mon ami?[17]

– Хорошо. – Позади него Мак-Айвер увидел, как Джоунз, второй пилот самолета, бегом спустился по трапу и направился к ним. Ящиков на бетоне уже не осталось, и их иранские наземные рабочие шагали назад к конторе. – У вас на борту все готово?

– Все готово, капитан, дело только за пассажирами, – спокойно ответил Джоунз. – Служба управления полетами нервничает, говорит, мы и так тут пересидели лишнего. Так что давайте побыстрее, хорошо?

– У вас по-прежнему есть разрешение на промежуточную посадку в Ковиссе?

– Да, с этим никаких проблем.

Мак-Айвер сделал глубокий вдох.

– Хорошо, поехали, все делаем в точности, как планировали, только я заберу бумаги, Джонни. – Джонни Хогг протянул их ему, и они втроем, Мак-Айвер, Хогг и Джоунз, пошли вперед, по направлению к мулле, надеясь отвлечь его внимание. Оба механика еще раньше проскользнули в самолет под видом рабочих. – Добрый день, ага, – сказал Мак-Айвер, с большой помпой протягивая мулле декларацию грузов и пассажиров; они втроем встали так, чтобы закрыть от муллы трап самолета. Ноггер, Петтикин и Жан-Люк быстро поднялись по трапу и исчезли внутри.

Мулла пролистал декларацию, было видно, что дело это для него новое.

– Хорошо. Теперь инспекций, – сказал он с тяжелым акцентом.

– В этом нет нужды, ага, все… – Мак-Айвер замолчал. Мулла и двое «зеленых повязок» уже направлялись к трапу. – Как только поднимешься на борт, запускай двигатели, Джонни, – тихо произнес он и двинулся за ними следом.

Салон был весь заставлен ящиками, пассажиры уже сидели по местам, пристегнутые ремнями. Каждый прилежно старался не встречаться с муллой взглядом. Мулла уставился на них.

– Кто люди?

– Экипаж на замену, ага, – сияя, доложил Мак-Айвер. Двигатели взвыли, и его волнение стало нарастать. Он небрежно показал рукой на Жан-Люка: – Пилот на замену для Ковисса, ага, – потом добавил, уже торопливо: – Комитет на вышке хочет, чтобы самолет взлетел немедленно. Быстро, хорошо?

– Что есть в ящиках?

Мулла обернулся в сторону кабины пилотов, откуда Джонни Хогг крикнул на безупречном фарси:

– Извините, что прерываю вас, ваше превосходительство, на все воля Аллаха, но диспетчерская вышка приказывает нам немедленно взлетать. С вашего разрешения, прошу вас.

– Да, да, конечно, ваше превосходительство пилот. – Мулла улыбнулся. – Вы очень хорошо говорите на фарси.

– Благодарю вас, ваше превосходительство, да хранит вас Аллах и да пребудет его благословение с имамом.

– Благодарю вас, ваше превосходительство пилот, да хранит вас Аллах. – Мулла вышел.

На пути к выходу Мак-Айвер заглянул в кабину пилотов.

– Что все это означало, Джонни? Я и не знал, что ты говоришь на фарси.

– Я и не говорю, – сухо ответил Хогг и перевел то, что сказал мулле. – Я просто выучил эту фразу, подумал, может пригодиться.

Мак-Айвер улыбнулся.

– Можешь сесть за первую парту! – Он понизил голос: – Когда сядете в Ковиссе, скажи Дюку, чтобы он договорился с Мастаком, как угодно, но чтобы договорился перенести вылет ребят на более раннее время, как можно раньше утром. Я не хочу, чтобы Киа был там, когда они будут садиться в самолет. Вывезите их как можно раньше. О'кей?

– Да, конечно, я и забыл. Очень разумно.

– Счастливого полета. Увидимся в Эль-Шаргазе. – С площадки он с широкой улыбкой вздернул большой палец, прощаясь с ними, когда самолет покатил на рулежку.

Как только они взлетели, Ноггера прорвало, и он издал ликующий вопль:

– Получилось!

Все подхватили его возглас, кроме Жан-Люка, который суеверно перекрестился, и Петтикина, который постучал по деревянному ящику.

– Merde, – отозвался Жан-Люк, – прибереги радостные крики на потом, Ноггер, тебя еще могут ссадить с самолета в Ковиссе. Прибереги их до пятницы, еще слишком много пыли унесет через залив до той поры!

– Ты прав, Жан-Люк, – кивнул Петтикин, сидя у окна рядом с ним и глядя, как аэропорт исчезает внизу. – Мак был в хорошем настроении. Уже много месяцев я не видел его таким довольным и счастливым, а еще сегодня утром он был зол как черт. Интересно, как люди меняются.

– Да, занятно. Что до меня, я бы действительно был зол как черт, если бы мои планы поменялись так круто. – Жан-Люк поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и откинулся назад, думая о Сайаде, об их расставании, наполненном значением и печалью. Он бросил взгляд на Петтикина и увидел его нахмурившееся лицо. – Что?

– Я вдруг подумал, а как Мак доберется до Ковисса?

– На вертолете, конечно. Там же остались два 206-х и «Алуэтт».