— Как же так? Бронь точно была! Да и что нам делать? Уже темно и ничего не видно из-за снега, — огорчилась ведьма.

Фрау сдержанно пожала плечами, показывая, что это не ее проблемы. Она вежливо улыбнулась и мягко заметила:

— Могу лишь посоветовать найти ночлег в одном из ближайших отелей. Возможно, у наших соседей окажется свободный номер. Всего доброго.

Фил досадливо поморщился и, попрощавшись, сел в машину. Сайт по аренде жилья теперь не выдал ни одного результата в городе Рамзау, а чтобы добраться до другого поселка, нужно спуститься по проклятому узкому серпантину, который успело занести снегом.

Элишка, не выпуская телефон из рук, все пролистывала окна.

— Как могла бронь быть, а потом исчезнуть? — возмущалась она. — Давай заедем в парочку отелей рядом, вдруг кто-то не откажется нас приютить хотя бы на эту ночь? Я вниз сейчас ни за что не поеду. Когда поднимались, меня чуть инфаркт не хватил! — Чернова пристегнулась и вопросительно уставилась на Митсона.

Вздохнув, он завел мотор. В следующий час они заезжали в четыре пансиона, и везде им отказали, пока, завернув за горный выступ, луч фар автомобиля не захватил красивое здание, спрятанное с одной стороны горой, с другой — лесом и крутым обрывом. Навстречу им приветливо светили огни над входной дверью. Фил заехал на парковку отеля. На фасаде была подсвечена табличка с надписью «Дахштайн».

Дэн

После утренней поездки с Лилит мы вернулись, и я подписал еще один документ. Договор о принятии на работу в отель. Естественно, своей кровью — почему бы и нет? Возможно, служение в «Дахштайне» позволит окончательно перевоплотиться в демона. Мне нравился еще один плюс в договоре. Лилит платила жалованье, которое я исправно тратил на еду, подъемники и бензин для форда.

В первую неделю пребывания в Альпах я менялся на физическом уровне. Возросла скорость и выносливость. Когда я был наедине с жертвой — ногтевые пластины на пальцах сменялись острыми черными когтями. Я практически не спал, и мне начала нравиться другая еда. Как объяснила Лилит, демоны нуждались хотя бы в нескольких часах сна, но пару раз провалившись в дремоту, я решил не смыкать глаз, потому что в те короткие, неконтролируемые отрезки времени мне снилась прежняя жизнь. С едой все было намного проще. Я завтракал вместе с гостями отеля. Антрекот в состоянии «экста-рэйр»[51] был любимым. Обедал я в местных ресторанах карпаччо, тартаром или севиче, а ужинал в отеле теми, на кого указывала Лилит. Она объяснила, что демоны питаются мясом, в основном сырым, а постояльцев кормят всевозможными его видами для лучшего вкуса, естественно.

Так я начал замечать, что могу видеть не только гниль людей, поселившихся у нас. Однако то, что узрел, мне не понравилось. Съев шестую по счету пару глаз, всем телом рухнул в яму. Я очутился в просторной кладовке, рядом с умершим минуту назад парнем. Он был жив и в этот момент наносил удары по голому телу девушки, которая, рыдая, пыталась закрыть грудь и живот от беспощадных ног. Через несколько секунд я вновь очнулся в отеле. На седьмой паре глаз понял, что вижу самый тяжелый грех того, кого только что убил. В памяти всплыли строчки из «Божественной комедии» Данте, которые точно описывали произошедшее: «Истину можно увидеть только глазами смерти». Я так и не решился обсудить новую способность с Лилит.

Потянулись мои новые будни. Помня про месяц, отмеренный Фером Люцием, я полностью отдался исполнению обязанностей. Между тесным общением с постояльцами, традиционным завтраком, уборкой номеров, у меня оставалось довольно много личного времени. Лилит не возражала, и я ежедневно брал ее черную стрелу на вылазки в горы.

Печать за ухом я каждый день наводил ножницами. Я не был человеком, но и в демоны, похоже, не переходил. Это перестало меня волновать после того, как понял, что Лилит, скорее всего, тоже единственная в своем роде. Рыжая ни разу не заговаривала о жизни до превращения и о том, как стала служить хозяину Ада. Лишь обмолвилась, что принесла жертву, отдав то, что любила. Очевидно, тем самым совершив непростительный поступок для души. Плюс она охотно делилась тем, каковы демоны в Аду, но ни разу не упоминала о встрече с себе подобными, обращенными на Земле самим Дьяволом, которого она почитала и боялась. Что заставляло меня думать о ней как о возможном союзнике в будущем. Нужно лишь открыть врата, а после за мной не будут столь пристально следить.

На утро второй недели, возбужденный расправой с одинокой гостьей отеля, которая пробыла у нас почти двое суток, я зашел к рыжей. Во мне поселилось зудящее желание узнать, как она проводит время, когда не исполняет приказы Фера Люция.

На стук в дверь никто не ответил, но я все равно вошел, применив знания по отпиранию чужих замков, полученные от мистера Рота. Номер рыжей представлял собой целые апартаменты: просторные и элегантно старомодные, исключением были огромные окна в пол, заменяющие наружные стены. Взгляд упал на укрытые белой тканью треноги в одной из спален. Вспомнил, что так и не спросил ее о рисовании. Я снял ткань, рассматривая холсты. В большинстве картин присутствовала рыжеволосая девочка лет одиннадцати, очень похожая на Лилит. А потом взгляд зацепился за завешенный мольберт в самом углу, до которого я пока не добрался. Кого она рисовала? Девочка на холсте — это Лилит в детстве? Вполне возможно. Или у нее была дочь?

— Что ты здесь делаешь? — голосом, которым можно было заморозить тропики, спросила демоница, появившись на пороге апартаментов.

— Тебя искал, — не растерялся я, порочно улыбнувшись.

Приблизившись, решительно притянул ее к себе, давая понять свое желание. Пальцами заскользил по телу, поглаживая и пощипывая каждый изгиб.

— Не сейчас, — она отстранилась, бросив взгляд на часы.

— Забывал спросить. Кого ты рисуешь?

Казалось, я тут же ощутил укол яростного взгляда Лилит.

— Не твое дело.

— Это ты? — меня возбуждало, когда рыжая злилась по-настоящему, и, скорее всего, я нащупал больную язву в ее броне, поэтому продолжил давить.

Лилит заскрежетала зубами. Руки сжались в кулаки, а на лбу появилась испарина. Желтые с карими крапинками глаза обещали мучительную смерть, если я сейчас же не заткнусь.

— Nein! — когда Лилит теряла самообладание, она переходила на немецкий.

— Твоя дочь?

Снова мимо, она лишь еще больше разозлилась. Отлично.

Вена у нее на лбу под бледной кожей пульсировала и извивалась, словно червь. Она распрямила ладони, из пальцев показались чернильные