— Та-ак, — не без труда выговорил Карт. Крайт сцепил пальцы в замок, опёрся локтями о колени, наклонился вперёд, рассматривая ковёр у себя под ногами. — Ситуация более-менее понятна. Зачем вы сейчас явились?

— Дело в том, что за Доусеном присматривают. Задействовать наших умельцев, я, понятно, не мог. Здесь каждый новый человек как на ладони, потому нанял местных мальчишек. Вот один из них… В общем, сегодня утром госпожа Арьере посетила некий заброшенный дом, находящийся неподалёку отсюда. Вслед за ней в развалины вошёл Доусен, примерно через полчаса вышел, держа даму на руках. И, прихватив лошадь, которую барышня в кустах оставила, скрылся вместе с ней в неизвестном направлении. В смысле, скрылся он, прихватив и лошадь, и Арьере.

— Почему в неизвестном? — после немалой паузы, которую Арчер прерывать и не собирался, поинтересовался Карт.

— Потому что малолетний идиот, вместо того, чтобы попытаться проследить за колонистом, помчался докладывать об увиденном мне.

Карт молча кивнул, принимая объяснение.

— Послушайте, полковник. У Доусена в руках, кроме дамы, ничего не было. А архив — это не один листок, его в карман не положишь. Значит, он ещё не нашёл бумаги, дом я тут же тщательно обыскал, там ничего нет, — Арчер тоже вперёд подался, заговорил горячо, видимо, убедить пытаясь. — Поэтому и пришёл к вам. То, что госпожа Арьере пропала, вы бы уже к вечеру обнаружили. И, конечно, развели бурную деятельность. Это хорошо и правильно, но деятельность должна быть конструктивной и не мешать мне, понимаете?

— Не слишком, — хрипло выдавил Карт.

— Отправляйтесь сейчас в постель и до утра ничего не предпринимайте. Завтра же пусть ваша служанка бежит к мировому судье. Поднимайте людей, отправьте телеграмму господину Арьере, пусть он пришлёт столичных сыщиков. Всё должно выглядеть естественно, теперь уяснили?

— Теперь уяснил, — тяжело, как слон, кивнул Карт. — Всё должно выглядеть естественно. Это поможет найти бумаги и поймать Доусена.

— Я очень рад, что мы нашли общий язык, — Арчер, довольно улыбаясь, откинулся на спинку кресла.

Крайт поднял голову, глядя на брюнета исподлобья.

— Пошёл ты в… — посоветовал полковник почти дружелюбно. — Вместе с… архивом, — уточнил, подумав.

Встал и вышел из гостиной, прощанием себя не утруждая.

* * *

Отломать дужку, за которую лампу на крючок или там гвоздь вешают, оказалось совсем несложно. Но в простоте как раз проблема и крылась, металл был слишком мягким. Пришлось Тиль немало времени потратить, чтобы с помощью этой дужки выцарапать из чуть подгнившего бока столба гвоздь.

Щепочка за щепочкой, раскачивая ржавую, неудобную, постоянно выскальзывающую из пальцев шляпку, загоняя занозы куда только можно и куда нельзя загоняя тоже, Арьере всё-таки добыла железный штырь. Дальше, с уже отработанной технологией, дело пошло веселее, хотя раскачать и то ли вывернуть, то ли выдернуть кольцо, через которое была цепь пропущена, оказалось куда сложнее, с таким трудом добытый гвоздь Тильда умудрилась едва не в дугу согнуть. Но справилась же!

Засунув цепочку за пояс, чтобы не мешалась, грея задеревеневшие от холода ладони дыханием, доктор не без труда встала — замёрзшие ноги слушаться не хотели. Кое-как, спотыкаясь, Тиль добрела до ворот, молясь, чтобы калитка оказалась незапертой. В кой-то веки Небо решило ответить на просьбы, явило чудо: на створке даже запора не было. Но на этом везение кончилось, потому что за стенами сарая ни оказалось ничего. То есть вообще. Лишь непроницаемая темнота, наполненная тихим побулькиванием и вздохами болота. Луна висела белесым крохотным мячиком, практически не давая света, лишь делая тени плотнее.

Тиль постояла на пороге, и вернулась в сарай, к лампе. Даже обойти ангар снаружи она не решилась, боясь угодить в топь. Но спокойно сидеть на подстилке, дожидаясь утра, сил не было, нервное напряжение требовало выхода, да и холод донимал. Арьере снова на ноги поднялась, подошла к агрегату в углу, попыталась стянуть брезент — всё-таки какая-никакая, а защита.

Ткань подавалась с трудом, словно сопротивляясь, цеплялась за выступы, ложилась у ног тяжёлыми, негнущимися складками, а машина, лишённая чехла, будто в размерах уменьшилась, сжалась стыдливо.

Доктор отошла на несколько шагов, разглядывая агрегат. Кажется, это был аппарат для срезания торфа. По крайней мере, другого применения странному гибриду огромной расчёски и лопаты, торчащими спереди конструкции, смахивающей на стальной скелет, Тиль придумать не могла. Машина была явно старой, пожившей и послужившей. Латунная табличка с логотипом сборщика, затёрлась почти до зеркальной гладкости.

Арьере наклонилась, сколупнув ногтем чешуйку высохшей грязи, прищурилась, рассматривая цифры. Хмыкнула, обошла аппарат сзади, сунула руку под стальную перекладину.

— Ну и дела, — пробормотала под нос, садясь на корточки, цепляя пальцем крышечку крохотного люка, — кто бы мог подумать? Ведь рухлядь же рухлядью…

* * *

— А я тебе говорю, разворачивай! Чего ты искать собрался? И где? Полётных карт нет, видимость нулевая, идём на чистой чуйке! Да ты на себя посмотри, едва штурвал держишь! Вырубишься и чего мне делать? Самому машину сажать?

Грег нудел не хуже столетней бабки и, кажется, запас его брюзжания был поистине неистощим. Карт бы на его месте давно плюнул: ну а смысл повторять одно и то же в пятнадцатый раз? Самому же надоест! Но спириту не надоедало.

Отключить бы его, да никак. Вот будь за стеклом кабины хоть чуточку посветлее, хоть самый ранний рассвет, а не глухая ночь — точно бы вырубил. Но ориентироваться приходилось исключительно по приборам.

— Держи горизонт, придурок! Куда тебя несёт? Опять в море искупаться решил? Потерял малышку, а теперь ломится, как баран.

— Там она, — пробормотал Крайт неведомо кому, больше себе, наверное, потому что спирит убеждаться и не собирался. Собственно, он во всём был абсолютно прав, и это бесило больше всего. — Я чувствую.

— Ты посмотри, какой чувствительный! — равнодушно-машинным тоном восхитился Грег. — Знать надо, а не чувствовать. Поворачивай, говорю. Всё равно видимость, как в Великую ночь, не видно ж ни зги. Как ты искать собрался?

— Я чувствую, — из чистого упрямства пробормотал Крайт, вытирая подбородок о плечо — пот тёк из-под шлема, полз скользкими гусеницами по вискам, щекам, но выпустить штурвал из рук Карт не решался — пальцы в самом деле дрожали, как у паралитика.

— А я вот ни хрена не чувствую! — вконец разошёлся Грег.

Карт ощутил, как дрогнули крылья, поворачиваясь к воздушному потоку ребром, зачерпывая ветер подкрылками; как изогнулся хвост — спирит перехватывал управление. И тут что-то произошло. Полковнику даже примерещилось: Грег просто куда-то пропал, исчез. А, может, это сам Крайт очутился в безвременье, вне пространства? Лишь Небо знает, что на самом деле произошло, только машина на панический удар сердца попросту замерла в воздухе.