В кафе им дали пледы в сине-белую клетку, пузатый чайник чая и блюдо с конфетками, похожими на обвалянные в муке подушечки. «Парварда» – так назвала их девушка-официантка. Закинув в рот конфету и запив ее глотком чая, Иван посмотрел на звезды и вдруг сказал:

– Аська, давай поженимся, а?

– Вань, – смущенно пробормотала Ася, – мы же в командировке… Как-то это неправильно…

– Ну что – неправильно? Цветы нужно подарить? Кольцо в коробочке? На колено встать? Или на оба?

– Вань, ну давай домой вернемся, тогда и поговорим…

Возвращаясь в гостиницу, они уже не держались за руки.

Утром Ася позвонила Кристине и доложила, что у них все в порядке, хотя на душе ее было неспокойно.

Позавтракав в том же кафе, детективы отправились в Коктебельское отделение полиции, где и узнали месторасположение загадочного поселка.

Хотя Иван вбил в навигатор нужные координаты, добраться до дома номер один оказалось совсем непросто. Почему-то там, где должна была проходить грунтовая дорога, протянулись виноградные ряды. Они уже видели и дом, и окружавший его двухметровый забор, а дороги все не было. Хоть выходи из машины и иди пешком! Наконец, сделав круг радиусом не меньше километра, Иван притормозил у ворот.

– Посиди пока в машине, – скомандовал он Асе и, подойдя к воротам, нажал на кнопку звонка, приветливо помахав камере видеонаблюдения, нацелившей на него свой глаз.

Звонка он не услышал, как, впрочем, и других звуков, кроме истошного скрежета цикад. Схватившись за верхнюю планку ворот, Иван подтянулся и заглянул во двор – пусто. Убедившись, что Ася сидит в машине, он прошелся вдоль забора и, обнаружив неподалеку камень, подтащил его поближе.

Ася с тревогой наблюдала за действиями напарника. От волнения ей стало душно в машине, и она открыла дверь. В салоне тут же запахло чабрецом и полынью. Вдруг там, за забором, раздался истошный вопль. Ася выскочила из машины, подбежала к воротам, попробовала по примеру Ивана подтянуться, но из этого ничего путного не вышло. Тогда Ася бросилась к камню, с помощью которого Иван преодолел забор.

С той стороны донеслись хлопки и крик Рыбака:

– А-а! Не бейте меня!

Происходило что-то странное, неправдоподобное, но размышлять было некогда. Ася вернулась к машине, выхватила из бардачка пистолет, тот самый, который обнаружила, когда они ездили в Гореловск, влезла на камень и, встав на цыпочки, заглянула во двор, крича:

– Стой! У меня пистолет! Я буду стрелять!

Руки дрожали от напряжения, глаза словно заволокло туманом. Ася моргнула, еще раз, и тут перед ее глазами возникла незабываемая картина. Иван стоял по колено в полузасохшей ботве, а какая-то женщина яростно хлестала его сложенным вдвое полотенцем.

– Стреляй! – завопила она. – Этот бандит погубил заржавевшее сердце Эверетта!

– Подождите. – Ася сунула пистолет за пояс джинсов, подпрыгнула и повисла на заборе, тщетно пытаясь закинуть на него ногу. Сама себе она напоминала лягушку – ту самую, что упала в кувшин с молоком. Еще несколько отчаянных попыток, и Ася оказалась сидящей верхом на заборе, благо строители не «украсили» его осколками битого стекла.

– Это не бандит, а мой жених, – сказала Ася. – Он хороший!

– Где же хороший! – взъярилась женщина и снова хлестнула Ивана полотенцем. – Посмотри, что он сделал с Эвереттом!

– Не трогал я никакого Эверетта! – закричал Иван.

– Эверетт – это помидор? – догадалась Ася.

– Ну да, заржавевшее сердце Эверетта! Я его столько растила, за тысячу километров везла, а этот… Эх! – Она обреченно махнула рукой.

– Подождите! – опомнился Иван. – Что-то я не вижу здесь помидоров. Одна ботва.

– Не помидоров, а помидора! Один он был, единственный, драгоценный! На семена его берегла, как зеницу ока, – запричитала женщина.

– Да когда бы я успел его съесть? – настаивал на своей невиновности Рыбак. – Я только спрыгнул с забора, как сразу вы прибежали со своим опахалом.

– А чего ты лез, если не за Эвереттом? – прокурорским тоном спросила женщина.

– Я Киру искал, – сознался Иван.

– Ну так вот она я – Кира. Чего надо?

– Нет, мне другая Кира нужна.

– Так она ушла. За продуктами в магазин и за чебуреками в кафе. Только она не Кира, а Саша. Кира – это я. – И в подтверждение этого тезиса женщина похлопала себя ладонью по груди.

– А мне кажется, что вас зовут Матильда, – сказала Ася, по-прежнему сидящая на заборе.

– Тс-с-с! – испугалась женщина. – Только Максимовне не говори, а то она расстроится.

– Колобкова Татьяна Максимовна? – уточнил Рыбак. – Мама Киры, то есть ваша мама?

Похоже, вопросы Матильде надоели:

– Шли бы вы, гости дорогие! Тут вас привечать, чаем-кофе поить никто не собирается. Вода у нас дорогая и полагается только больным и помидорам. Хотите Сашу увидеть – ждите за воротами.

– Так, может, откроете мне, чтобы я вышел? – спросил Иван, прикидывая, каким бы образом лучше проделать обратный путь, но Матильда неожиданно согласилась:

– И то правда.

Повернувшись к Ивану спиной, она развалистой походкой направилась к воротам.

Иван вежливо раскланялся с агрессивной овощеводкой и поспешил на помощь Асе, пытающейся слезть с забора.

– Как тебя занесло-то сюда, горе мое помидорное? Я же сказал – сидеть в машине.

– Я подумала, что тебя убивают, так ты вопил, – улыбнулась Ася, усаживаясь на сиденье и пряча пистолет в бардачок.

Иван сел за руль и включил кондиционер.

– Вот это жара! Не по-осеннему.

– И что мы будем делать? – поинтересовалась Ася.

– А правда, что я твой жених? Ты этой Матильде сказала.

– А может, это была ложь во спасение, – лукаво улыбнулась Ася. – Ты так и не ответил насчет наших дальнейших действий.

– Я что-то услышал про кафе. Давай туда наведаемся, продегустируем местную кухню, заодно Киру подождем.

– А если она оттуда уже ушла?

– Короче, поехали. Я плохо соображаю, когда голодный.

Иван достал свой смартфон, почиркал пальцем по экрану.

– Ага, вот оно, «У дяди Карима». Как тебе название?

– Вполне симпатичное, домашнее такое.

– Но борща, сто процентов, не подадут.

Напрямую до кафе было сто пятьдесят метров, но это пешком, по узкой, «козьей», как назвал ее Иван, тропке. А на машине пришлось снова колесить по виноградникам добрых полчаса.

Стоило Асе с Иваном выйти из машины, как к ним навстречу вышел пожилой невысокий мужчина с седой бородкой и кустистыми черными бровями.