– Не убивайтесь вы так, – с напускным сочувствием произнес он. – Это просто сделка. Ничего личного. Жду вас с деньгами.

– Да… – еле слышно ответила она. – Вы уже смотрели… запись?

– До завтра.

Он отключился первым, представляя ее злое заплаканное лицо. Еще бы. Декораторша, небось, думала, что ловко замела следы. Любопытно, дома она смывает грим или продолжает изображать женщину-вамп?

Последним в его списке значился Рафик. Лавров не видел смысла звонить ему, но не посмел нарушить договоренность с Глорией. Она согласилась не включать в список только Павла Майданова. Будь тот убийцей, вряд ли стал бы возвращаться на место преступления.

Глория чувствовала ответственность за судьбу Павла. Если бы не «лунный камешек», который отбил у парня тягу к спиртному, он бы не сорвался и не пустился во все тяжкие. Его любовные признания не что иное, как попытка заполнить пустоту в душе. А желание отомстить за сестру – шаг отчаяния, компенсация собственной никчемности. Раньше Павел заливал проблемы водкой, теперь же они навалились на него всей своей массой. Глория считала, что не без ее «помощи». То, что, решившись наказать Артынова, Павел облачился в костюм Клоуна, – не случайное совпадение. Это подсказка. Тень Паяца, которая ложится на все вокруг.

Похожие угрызения совести Лавров испытывал по отношению к Рафику. Сначала он пошел на поводу у школьного товарища, потом заподозрил его в убийстве и собирается подвергнуть сомнительному эксперименту.

– Хороший же я друг, – проворчал Роман.

Добравшись до конца списка, он перестал верить в успех. Никто из подозреваемых пока не выдал себя. Даже Светлана, у которой сдали нервы, не запаниковала и не совершила ошибки, на которой ее можно было бы подловить. Пожалуй, у нее хватит самообладания и дальше не поддаться на провокацию.

Разговор с Рафиком представлял для Лаврова наибольшую сложность. Как объяснить товарищу, почему он до сих пор молчал про камеру? Особенно после убийства Артынова?

– Ладно, выкручусь, – вымолвил он, набирая номер художника. – Не впервой.

– Рома, ты? – обрадовался Рафик.

– Привет, старик. Как дела?

– Хуже некуда, – пожаловался тот. – Следователь меня замучил вопросами. С кем общался Артынов? Кто к нему приходил? Были ли у него враги?

– Надеюсь, ты не проболтался обо мне?

– Держусь, – заверил его художник. – Молчу как рыба. Не волнуйся. Я себе не враг. Кстати, мне запретили выезжать из города.

– А ты взял билеты на Мальдивы?

– Шутишь?

– Мне не до шуток, старик.

– Мне тоже! – признался Рафик. – Хоть мастерскую меняй. Как зайду в мансарду, жуть пробирает. Артыновскую дверь опечатали. Я даже смотреть в ту сторону боюсь. Следователь все про сатанистов допытывался. Не был ли Артынов членом секты? А я почем знаю? Может, и был. С него станется. Вдруг это сектанты с ним расправились?

Лавров был уверен, что экспертиза обнаружит на ноже не только петушиную, но и человеческую кровь, и этот факт окончательно уведет следствие в сторону ритуального убийства.

– Понимаешь, тут такое дело… – начал он. – Только это между нами.

– Клянусь! – театрально воскликнул Рафик. – Могила!

– В общем, я установил в мастерской Артынова скрытую камеру.

В трубке воцарилась тишина, нарушаемая напряженным дыханием художника.

– Когда? – осторожно спросил тот спустя минуту.

– Перед последним сеансом Ложниковой. Мне было любопытно, как Артынов «вызывает» смерть.

– По… почему ты мне не сказал?

– Видишь ли, это незаконное наблюдение. Не хотел тебя втягивать в неприятности, – соврал Лавров. – Я приехал рано утром, открыл дверь отмычкой и спрятал камеру среди хлама на стеллаже. Я такими на работе пользуюсь. Эта штуковина реагирует на движение, включается автоматически. Вот она и засняла все, что происходило тем вечером в мастерской.

– И ты молчал?! – возмутился Рафик.

– Ради тебя же, старик. Когда мы с тобой уничтожали свои следы, я незаметно забрал камеру.

На том конце связи повисло молчание. Художник осмысливал услышанное. Вероятно, его обидела скрытность школьного друга.

– Я рассудил, что тебе так будет спокойнее, – оправдывался Роман. – Не знаешь и не бредишь. По закону это укрывательство.

– У… укрывательство?

– И сообщничество, – добавил начальник охраны. – А так вся ответственность ложится на меня. Ты ни при чем, старик.

Рафик то ли сердито, то ли обиженно сопел. А может, он испугался. Все зависит от того, есть ли ему чего бояться.

– Выходит… тебе известно, кто…

– Тсс-сс-с! – прервал его бывший опер. – Не по телефону, дружище.

– Ну… ты даешь… – оторопело выдохнул Рафик.

– Я же обещал разобраться.

– Да, но…

– Завтра в семь вечера жду тебя по адресу…

Рафик не знал, где на самом деле проживает школьный товарищ, и решил, что Лавров приглашает его к себе домой. Тот не стал этого отрицать.

Он обосновался в съемной квартире на двое суток. Если убийца не придет покончить с ним и забрать «запись», то оставаться тут дольше не имеет смысла. Значит, злодей почуял ловушку.

Собрать до завтра сто тысяч долларов для Светланы нереально. Метелкин и Кольцов могли бы поднатужиться, но зачем платить, когда проще избавиться от опасного свидетеля навсегда. Рафику он о деньгах вообще не заикался. Достаточно, что тот знает про компромат. Окажись он убийцей, непременно попытается прикончить бывшего друга.

– Ты уже видел запись? – возбужденно спросил художник.

– Пока нет, – схитрил Лавров. – Камера не новая, карта памяти чего-то заглючила. Но это поправимо. Я поколдую над ней до завтра, глядишь, и запустится. Вместе посмотрим.

– Ага…

– Никому ни слова! – строго напомнил он. – Извини, старик, больше не могу говорить. До встречи.

– Ага…

Лавров представил ошарашенную физиономию художника и прыснул со смеху. Глупо подозревать Рафика, ей-богу. Какой из него убийца? Тем более Паяц? И зачем бы ему привлекать к расследованию бывшего опера? Действовал бы себе втихую.

«Но ведь именно ты помог ему замести следы, – возразил внутренний голос. – Ты с твоим опытом работы принял все меры, чтобы убийца избежал разоблачения».

– Если так и случится, это будет на моей совести, – заключил Лавров.

Он остро пожалел, что у него нет никаких реальных доказательств. И карта памяти из вымышленной видеокамеры – всего лишь блеф…

Метелкин с самого утра рвал и метал. Он накричал на жену, чего за ним давно не наблюдалось, порезался во время бритья и отказался от завтрака.