Апыхтин подошел к переднему номеру машины, сковырнул черные нашлепки, вернув ему истинность и непорочность. Потом то же самое проделал с задним номером. Полотняную кепку, в которой пробыл весь день, бросил в ближайшую урну, темные очки в тонкой оправе, которые тоже не снимал с утра, опустил в канализационную решетку. Взяв с заднего сиденья синюю джинсовую куртку, он набросил ее на себя, сел в машину и двинулся в сторону сквера, расположенного недалеко от Центрального универмага. Здесь под громадными кленами все лето работала пивная - продавали неплохое ирландское пиво, причем из бочек, а наливали в высокие тонкие бокалы с причудливым гербом.

Поставив машину в тень, чтобы не нагревалась на сильном полуденном солнце, он присел к столику. Легкие солнечные зайчики скользили по пластмассовой поверхности и отвлекали его мысли от грустных впечатлений последних дней.

Подошел официант.

- Принеси мне, мужик, пива, - сказал Апыхтин. - Холодного. Бокал выбери побольше и налей пополнее.

- Отечественного?

- Какое получше…

- Ирландского?

- Да. И орешков.

- Тоже подороже?

- Я не знаю, что значит дороже… Говорю же - получше.

- Понял. - И официант испарился в знойном летнем воздухе среди солнечных зайчиков, теней и полутеней, среди золотистых пивных бликов в бокалах, среди юных девушек и прекрасных юношей.

И все в мире было хорошо в этот день, чисто и празднично.

А когда Апыхтин уже допивал свое пиво, к нему подсела молодая красивая женщина в белых джинсах и белой рубашке мужского покроя. Рукава у рубашки были немного закатаны, обнажая загорелые руки с легким светлым пушком. У женщины были немного припухшие губы - казалось, она не то приготовилась свистнуть, не то поцеловать кого-то…

- Давно сидим? - спросила Надя.

- Да уже часа два, - привычно соврал Апыхтин, создавая себе алиби, которое, кто знает, может быть, и понадобится в его жизни, полной риска и опасностей.

- Позвонил бы… Я могла и раньше прийти.

- Лень, - улыбнулся Апыхтин.

- Ну ты даешь! - рассмеялась Серкова. - У тебя когда отпуск?

- В сентябре.

- А если с завтрашнего дня?

- Меня попросту выгонят.

- Пусть.

- Не поняла?

- Я сказал, что, если захотят тебя выгнать, пусть выгоняют. А мы с тобой в любом случае завтра уезжаем в отпуск.

- Я могу спросить - куда?

- В Грецию. Будем шататься по островам. В Греции столько островов, столько островов, что все их посетить никогда не удастся. Но стремиться к этому можно. И на каждом острове есть маленькая гостиница, маленькая площадь на берегу моря. Каждый вечер на этой маленькой площади играет музыка, танцуют загорелые веселые люди, пьют вино под названием «Афродита»… А утром маленький катер отправляется на другой остров. И оказывается, что именно на этом пятнадцатом или семнадцатом острове гораздо лучше, уютнее, тревожнее, чем на всех предыдущих.

- Потрясающе!

- А если нам не понравится катер, рыбаки перевезут нас под парусом на своей шаланде, или как там она у них называется.

- Надо же!

- Я не шучу. - Апыхтин смотрел на Серкову прямо и твердо. - Ты сейчас идешь в свою контору и подаешь заявление. Мы уезжаем утренним поездом в Москву.

- Я не успею собраться, - беспомощно проговорила Серкова.

- Все недостающее купим по дороге.

- Ты так богат?

- Да.

- Впервые слышу столь лаконичный ответ на столь бесцеремонный вопрос. Обычно отвечают уклончиво… Смотря что иметь в виду, смотря как понимать.

- Я достаточно богат, чтобы не задумываясь отвечать на подобные вопросы. Ты подашь заявление и уходишь, не ожидая ответа. У тебя есть полдня, чтобы собраться. Мы будем шастать по маленьким греческим островам, купаться на маленьких пляжах, питаться в маленьких ресторанах, останавливаться в маленьких гостиницах и наслаждаться обществом друг друга. У тебя есть заграничный паспорт?

- Да.

- Отлично. Виза в Грецию не нужна. Завтра утренним поездом мы отправляемся в Москву.

- Что-то случилось?

- Да.

- Тебе нужно срочно уехать?

- Да.

- Так бы и сказал…

- Вот и говорю.

- Мне грозит опасность?

- Нет.

- Но я же знаю, что мне грозит опасность! И ты это знаешь! - Серкова, кажется, впервые повысила голос.

- Ты спросила, я ответил. Обычно я отвечаю за свои слова.

- Да? - удивилась Серкова, еще больше выпятив потрясающие свои губы. - Ну ладно… Пусть будет так. Замнем. Бывают в жизни случаи, когда женщина просто должна замолчать.

- Очень верное замечание.

- А может, поехать на Кипр? Говорят, там совсем неплохо.

- Кипр отпадает.

- Почему?

- Закрытая для меня территория.

- И опять замолкаю.

- Мы едем?

- Да. - Серкова подняла голову, словно бросая вызов и Апыхтину, и собственной судьбе. А может быть, подставляя лицо для удара. Или для загара.

- Два пива, пожалуйста, - сказал Апыхтин проходящему мимо официанту.

И тот снова растворился среди солнечных зайчиков, в залитом слепящим светом пространстве. И снова возник, оставив на столе два золотистых пивных блика. Солнце полыхало в прозрачном пиве, дробилось на тысячи мелких искорок в маленьких капельках, выступивших на холодных бокалах.

- Будем живы, - сказал Апыхтин.

- Во всяком случае, постараемся. - Серкова испытующе посмотрела на Апыхтина.

Дальнейшие события начали вдруг происходить с такой скоростью, что Апыхтин не всегда замечал уже случившиеся перемены. Едва расставшись с Серковой в прохладной тени кленов, он, не теряя ни минуты, помчался в агентство недвижимости «Квадрат», с помощью которого совсем недавно купил двухкомнатную квартиру.

- Моя фамилия Антонов, - сказал он. - Я купил у вас квартиру.

- Помним.

- Теперь я собираюсь ее продать. За это время цены выросли, но я согласен взять те же деньги.

- Нет проблем. Приходите завтра с утра, и мы все сделаем.

- Есть проблемы, - поправил Апыхтин. - Все нужно проделать сегодня. Уступая квартиру за ту же цену, я дарю вам тысячу долларов. Вот я, вот мои документы, за стеной сидит ваш нотариус. Давайте поднатужимся, и за этот час вы заработаете тысячу.

Хозяин агентства, громадный полноватый детина, некоторое время сидел молча, без выражения глядя перед собой, прокручивая в уме возможные варианты. Потом вздрогнул, часто заморгал глазами, и на веснушчатом его лице возникло такое выражение, будто он только что, секунду назад вернулся из каких-то далеких пространств.